История маленького Листочка
(рассказ для детей)
Весной на ветвях раскидистого старого клена начали появляться молоденькие зелененькие Листочки.
— Боже, как высоко мы расположились, как мы зелены, молоды и хороши, — говорили они друг другу в восторге. И самый маленький, только что появившийся Листочек тоже был рад жизни, солнцу и теплу.
— Как прекрасна жизнь, — думал он, — а что за прелесть мои соседи по ветке: красивый большой Лист в центре и те два близнеца поодаль, и мои ближайшие товарищи — у всех свежий вид, прелестный цвет кожи, все так любезны и ласковы! Какое изысканное общество! И как мне повезло, что я появился в нем на свет — просто чудо, да и только!
Шло время, Листочек рос, креп, мужал и развивался, но, конечно, стать таким же, как тот великолепный Красавец в середине ветки, ему не удалось — он превратился в лист обычных средних размеров.
Лист узнал уже и зной, и яростные порывы ветра, он подставлял грудь освежающим струям дождя, пил росу в утренние часы, умел нежиться в предвечернюю летнюю пору, когда все вокруг замирало, и приятная истома охватывала тело. Он был давно на равных со своими соседями и даже с грозным Жуком, которого многие побаивались, частенько вступал в беседу.
— Эх ты, зелень, — говорил ему Жук, — не знаешь ты жизни. Вырос вот, радуешься пустякам, испытал только летний дождик и ветер. Погоди, придет осень, пожелтеешь, состаришься, узнаешь, почем фунт лиха.
Но представить себе осени Лист пока не мог.
Прошло время, к концу лета похолодало, подул сильный ветер, и в одну из ночей сломалась соседняя ветка. Лист с ужасом наблюдал, как увядают и никнут на ней его собратья. А позже тела их свернулись в сухие трубочки, и это было ужасным зрелищем.
Лист все чаще задумывался о своей жизни, но не мог понять её смысла.
— Ведь и наша ветка может сломаться, — со страхом думал он, — тогда мы лишимся пищи и погибнем. И неужели это все?
Наступила осень, о которой рассказывал Жук. Стало еще прохладнее, укоротились дни. Вскоре установилась нежаркая, но ровная и безветренная погода. Новая пора пришлась Листу по вкусу.
— Совсем неплохо, — говорил он соседям, — и что это Жук нас пугал?
— Верно, верно, — шелестели соседи в ответ. И действительно, не было ни малейшего признака приближающейся катастрофы.
Испортилась погода совершенно внезапно. Еще накануне она была тихой, мирной и мягкой, а наутро сорвался ледяной ветер, пошел нескончаемый холодный дождь, совсем не похожий на освежающие летние дожди, и погожим дням настал конец. Бедные листья стали зябнуть и желтеть, тоскуя по теплу и лету.
Теперь каждое утро Лист недосчитывался кого-то из своих быстро сморщившихся и печальных соседей. По одному отрывал их от родной ветки порыв ветра и они, покружившись напоследок, опускались на землю, а ветер нещадно трепал их тела и, потрепав, уносил прочь. Такой же конец был и у статного Красавца, казалось бы, самого крепкого. И вскоре Лист остался на ветке совсем один. Он плакал от тоски и одиночества, от жуткого чувства близкой смерти, оттого, что уйдет из жизни бесследно и ветер истреплет его тело…
Вдоль опушки леса возвращался мальчик из школы. Его взгляд упал на одинокий желто-красный яркий лист, чудом еще державшийся на голой ветке.
— Как здорово! — сказал мальчик. — Какой чудный лист для нашего гербария!
Он осторожно сорвал листочек и, аккуратно расправив его, вложил в свой блокнот.
Корка хлеба
Вечером мы шли со старым приятелем по одной из одесских улиц. Шли не спеша, обсуждали текущие проблемы, последние спортивные события, вспоминали о прошлом.
Внезапно мой товарищ умолк, наклонился и поднял выброшенный кем-то недоеденный кусок хлеба. Взяв его, товарищ отошел и положил этот кусочек под дерево.
– Пусть хоть птицы съедят, – сказал он. – Нехорошо, когда хлеб валяется под ногами. Жаль, что люди забывают, какова истинная ценность хлеба. Те, кто когда-то пережил голод, никогда не позволят себе выбросить хотя бы корку.
Конечно, я только со слов родителей знаю, что такое голодомор, но тень голода, карточная система, коснулась в детстве и меня.
В трудные послевоенные годы мы с родителями жили в Узбекистане, на окраине Ташкента. Отец работал на военном заводе, получал мало. По карточкам тогда выдавали скудный паек. Большую его часть взрослые отдавали детям, оставляя себе совсем немного.
Не знаю точно, что однажды случилось: то ли карточки потеряли, то ли их выдачу задержали, но дома у нас несколько дней не было ни крошки хлеба. Меня, самого маленького, накормили в последний раз два дня назад. Я просил есть, но мама только плакала…
И вот, сидя на полу перед кухонным шкафчиком, я шарил по полкам в надежде найти что-нибудь съестное. Ничего там не найдя, я сунул руку на всякий случай под шкафчик и, представь, на что-то наткнулся. Это «что-то» было случайно упавшей за шкаф сухой и заплесневевшей коркой черного хлеба.
Схватив корку, я с радостным криком я побежал с ней к маме. Она заулыбалась и, очистив и размягчив корку в теплой воде, накормила меня. Как же я был горд своей находкой!
И вот, когда я сейчас вижу, как под ногами валяются куски хлеба и булок, в памяти всегда всплывает тот давний ташкентский случай.
В зоопарке
Мы с приятелем гуляли весенним днем по зоопарку. Погода была приятной, солнышко пригревало, напоминая о приближении лета; многие уже были одеты легко, а некоторые даже в рубашках. Над нами проплывали весенние облака, их тени быстро пробегали по земле и деревьям, вновь сияло солнце и становилось тепло и радостно. Кажется, не только посетители зоопарка, но и звери, и птицы радовались приближению лета. Оживленно бегали взад и вперед в своих клетках волки; разлегся на солнце и вылизывал свою великолепную шкуру тигр, бодро вышагивал по загону грязно–серый слон, весело щебетали птицы…
Лица встречных были радостны и счастливы. Многие вели за руки детей, те старались вырваться, чтобы подойти ближе к клеткам.
Особенно людно было у клеток с обезьянами. Те прыгали, гонялись друг за другом и раскачивались на подвешенных досках и веревках.
Мы полюбовались проказницами и уже собрались идти дальше, когда обратили внимание на высокого старика, угощавшего обезьян конфетами. Обезьяны ловко ловили их, проглатывали и тянули лапы за следующими. Старик бросал конфеты, пока они у него в кульке не закончились. Обезьянам же хотелось еще, они продолжали тянуть к старику лапы, потом стали дергать прутья клетки и, наконец... принялись в него плеваться. Старик отошел подальше, достал платок, утерся и тихонько засмеялся. Потом он ушел, а мы продолжали стоять у клетки с обезьянами.
– Какой молодец! – сказал, помолчав, мой приятель. – Ведь наверняка, на его месте любой стал бы кричать и возмущаться, хотя это и бесполезно, ведь это всего лишь обезьяны, что с них возьмешь. А старик рассмеялся. Право, это лучший ответ на любые обезьяньи выходки.
