КОНКУРС "ДОЛИ" — "Судьба человека"
Александра ПОЛЯНСКАЯ (г. Кисловодск, Россия)
ГЕРОЙ СВОЕГО ВРЕМЕНИ
15 февраля вся страна широко отмечала годовщину вывода советских войск из Афганистана. Для тех, кто прошёл горнило этой необъявленной войны, находясь в рядах боевых частей, стыдливо названных «ограниченным контингентом советских войск», завершение афганской кампании подвело черту под отрезком жизни, ставшим самым важным на все последующие годы.
За истекшее время ребята изменились. Повзрослели, возмужали, вырастили детей, а у кого-то уже и внуки появились. Но в этот день они снова становятся теми 18-20-летними мальчишками, которые не знали, наступит ли для них завтрашний день. Для некоторых он так и не наступил. Тела других искалечены мясорубкой войны. Но даже те, кто вернулся целым телесно, принесли домой в своей душе незаживающую рану и не проходящую боль. От памяти не придуманы лекарства.
Нет никакого смысла в бесконечных спорах о «правильности» или «неправильности» этой войны. Пусть об этом думают будущие историки. Я знаю, что она была и закончилась 15 февраля 1989 года. Хорошо помню этот день: и прямые репортажи по телевидению, и лица ребят на БТР-ах на мосту через Реку, и как мы это отмечали, и радость, и слёзы – и всё смешалось.
Одно время, особенно в среде либеральной интеллигенции, стало модным запущенное в обиход лукавыми политиканами выражение «афганский синдром». Так вот - это не про моего героя. Легче всего рассуждать на темы о высшей справедливости, сидя в удобном кресле перед компьютером… Я никого не сужу. Только хочу скупо рассказать о том, с кем рядом прошла половину жизни.
Итак, Литвинов Владимир Анатольевич 24 октября 1966 года рождения, уроженец г.Дебальцево Донецкой области, Украина. Того самого Дебальцево ,чье название сейчас знают многие, благодаря «Дебальцевскому котлу». Родители его ушли из жизни в смутные 90-е годы, а от родительского дома после артобстрела, как говорят, осталась только печка…
Еще до армии Володя прыгал с парашютом в местном авиаклубе, так что когда пришел срок идти в армию, сомнений не было ни у военкомата, ни у парня: куда ещё идти здоровому парню с 8 прыжками с самолёта, как не в десант! И вот пройдена «учебка» в Фергане - и в Кабул, в инженерно-саперную роту знаменитого «полтинника»- 350 гвардейского парашютно-десантного полка ВДВ. Совместно с разведротой выполнял задачу по разминированию территории и ликвидации складов боеприпасов в горах. О трудностях боевой службы рассказывать он не любил, зато охотно вспоминал какой-нибудь казус, вроде вовремя «подвернувшейся» банки сгущёнки. Кто служил – тот поймёт. Только однажды, в интервью газете «Жизнь»*, Литвинов разговорился.
В горном массиве провинции Пагман, в ущелье Сандулак, они прокладывали дорогу тем, кто шёл следом за ними, чтобы разбить на высоте лагерь. Сапёр не имеет права на ошибку, сапёр в разведке - вдвойне. Потому что его ошибки будут стоить жизни другим бойцам, за его спиной – боевые товарищи. Володе «достался сюрприз» - специально приготовленная душманами мина-ловушка для саперов. Ему еще очень повезло: в последний – момент кто-то окликнул, и Володя оглянулся - иначе ему бы просто оторвало голову. Позже он рассказывал, что когда вернулось сознание, было только ощущение выполненного долга перед ребятами. А что сам «взлетел» - так что ж, ты, сапёр, свою задачу выполнил. И Родина оценила выполненную задачу, наградив его Орденом Красной Звезды.
С тяжёлым минно-взрывным ранением головы и глаз и контузией Литвинов провёл в госпиталях в Кабуле, затем в Ташкенте и Киеве четыре месяца, и только в Ташкенте узнал, что потерял совсем левый глаз - поставили стеклянный протез,- а правый глаз видит только тускло свет, что всё лицо и тело буквально нашпигованы острыми каменными и металлическими осколками. Когда мать, которую сын не известил о своем ранении, увидела его изуродованное лицо, то схватилась за сердце.
В маленьком украинском городе работать слепому инвалиду было негде, а без дела Володя не мог: дескать, руки-ноги целы, не сидеть же на шее у матери с отцом! Организовал спортивный клуб – «качалку» для пацанов – расчистили пустующий подвал, правдами и неправдами раздобыли тренажёры… Но за эту общественную работу никто ,конечно, зарплату не платил, надо было что-то решать. По предложению общества слепых он поехал в Кисловодск – учиться в школе слепых массажистов. Так судьба дала ему ещё один шанс стать нужным для людей. В одном из газетных интервью он сказал: «Спасибо нашим преподавателям, научившим нас главному. Служил ты, не служил, видишь, не видишь, но ты обязательно должен знать свой предмет, потому что ты будешь лечить людей, а это очень ответственно. Они открыли мне радость жизни, её смысл.»*
В этот период мы и познакомились. Я тогда работала в отделе социального обеспечения горисполкома и после развода с мужем одна растила дочку. Литвинова мне пришлось по работе представлять на персональную пенсию республиканского значения- у нас до сих пор сохранилась копия пенсионной книжки персонального пенсионера В.А. Литвинова. Тогда он проявил максимум настойчивости и сумел-таки убедить меня, что я без него пропаду, несмотря на разницу в возрасте (я была старше на 9 лет ). Мы поженились летом 1989 г. и прожили вместе без малого 30 лет. Прожили бы и дольше, но в августе 2017 года он скоропостижно скончался от тромбоэмболии на 51-ом году жизни. Моей старшей дочке Кире он стал родным отцом, а в 1996г. у нас родилась еще одна дочка- Женя.
Все эти годы Владимир напряженно работал: массажистом в больнице, в санатории им.Кирова, много лет проработал массажистом в таксопарке. Он стал очень хорошим специалистом. Главным предметом мебели в нашей квартире был громоздкий массажный стол. Некоторые пациенты стали постоянными. Так, много лет подряд к нему на лечение приезжала директор детской музыкальной школы из Ростова-на-Дону Наташа, приезжали из Москвы несколько человек. Володя не останавливался в своем развитии и постоянно повышал квалификацию. У нас осталась целая стопка различных дипломов. Более того, он окончил медицинский колледж и стал фельдшером. Причем практику проходил в Кисловодской «Скорой помощи». Это всё, невзирая на инвалидность по зрению первой группы!
Параллельно Владимир вел большую общественную работу в различных афганских организациях, в городском совете ветеранов, где он в последние годы был заместителем председателя, в Общественном совете при администрации города-курорта Кисловодска, был заместителем председателя местной организации Всероссийского общества слепых, выступал за спортивную сборную команду незрячих и слабовидящих города. Последние два года жизни он был председателем Совета нашего многоквартирного дома.
В тяжелые 90-е, когда выплату пенсии задерживали по нескольку месяцев, работал надомником-сборщиком мебельных гвоздей в Учебно-производственном предприятии Всероссийского общества слепых (в чём мы ему помогали всей семьей), получая за свою работу консервными крышками, которые ездил обменивать на продукты по всему краю.
По-настоящему он нашёл себя и в воспитательно-патриотической работе, работая в детском туристско-патриотическом центре МОУ ДОД «Центур».С Центуром он понимался на Эльбрус и переплыл Керченскиё пролив, проехал с автопробегом 4 государства и пол-России – от Чёрного до Северного моря, с кадетами ездил в Москву для участия в параде на Красной площади в день ВДВ, ходил в походы и работал в горном и морском лагерях. Недаром его признали победителем акции «Преодолевшие судьбу »!
Рядовой Литвинов навсегда остался верен боевой дружбе. Как только у нас появился интернет, мы с ним разыскали его ближайших друзей-сослуживцев. Они стали встречаться. Побывал он и на юбилейной встрече своего полка в Москве, и на торжествах в Карелии, и в гостях у друга – то в Москве, то в Северной Осетии, и сплавлялся с друзьями по реке Вишере за Уралом.
Была у Володи еще одна страсть — рыбалка. С детства он собирал и систематизировал материалы на эту тему, собрал солидную библиотеку и видеотеку. К рыбалке он подходил основательно: за месяц до поездки готовил надувную лодку, палатку, надувные матрасы, коптильню для горячего копчения рыбы, многочисленные рыбацкие снасти. Сам изготовил огромное количество воблеров.
Я намеренно не стала ничего писать о чувствах – это совсем другой рассказ. Короче, мы с ним прожили жизнь, которую можно назвать какой угодно: трудной, сложной, но только не скучной. Например, вот как мы с ним ездили в Москву оперировать глаз.
Итак, мы с мужем едем в Москву, в институт глазных болезней им. Геймгольца. Полгода ждали вызов по квоте - делать ему операцию по пересадке донорской роговицы глаза. Муж у меня – инвалид боевых действий 1 группы, афганец. Как мы добились этой квоты - совершенно отдельная песня! Но теперь нам назначена дата госпитализации и указана дата приезда - накануне госпитализации. Причем ночлегом на эту ночь мы должны озаботиться, естественно, сами. Мы и озаботились, спасибо друзьям. Явились мы в институт затемно, чтобы попасть к открытию, но оказалось, что к открытию пришло никак не меньше сотни человек, если не больше. Все толпятся у входа – сесть негде. Да и стоять, собственно, тоже негде. Номера своей очереди запоминают. Хорошо хоть – разгар лета, не холодно. Когда вся эта толпа ввалилась в 8 утра в вестибюль, здание устояло только потому, что привыкло, видимо. После регистратуры очередь рассосалась к разным корпусам. В итоге, после нескольких очередей, мы зарегистрировали своё прибытие и получили заветное направление в операционное отделение на завтрашний день. Попутно узнали, что донорского материала нет, и когда будет — неизвестно, и всё это время надо будет ждать в стационаре. Сопровождающих, в отличие от клиники им. Федорова, институт не размещает нигде и никак. Нелогично: приезжают сюда, грубо говоря, слепые, оперируют их, им потом поводырь нужен, как минимум… Впрочем, чуть позже я убедилась, что это - не единственный организационный просчёт.
Помаявшись назавтра полдня в очередях то в одном, то в другом месте, мы, наконец, поднялись на 2 этаж по красивой старинной лестнице. Здесь мужа оформили уже довольно быстро, вручили постельное бельё и…отправили искать свободное место. В палатах такого не нашлось, предложили устраиваться в коридоре, по пути в столовую. Но и там не оказалось ни одной незанятой койки. Что бы вы сделали? Мы ведь не экстренно прибыли, у нас – плановая операция! Место должно быть зарезервировано! Мы приехали по вызову! И вчера, когда нас регистрировали, сказали, что всё в порядке. Какой уж тут порядок! Старшая сестра мне предложила:
-А вы его на каталку уложите,- и показала рукой на узенькую, маленькую –детскую, наверное, каталку. А мужик у меня — ого! — 54 размер трещит. И рост не детский. Ну, тут я взбеленилась. И тихо так на всё отделение прошипела:
-А вот я сейчас выйду на улицу, зайду в любое кафе и по интернету в Минздраве поинтересуюсь – как мне уложить на детскую каталку здоровенного инвалида войны 1 группы, слепого и контуженного? И заслужил ли он, орденоносец, такого к себе отношения?
Можете не гадать – место нашлось через 2 минуты. Ещё и меня на эту ночь устроили в женскую палату.
Врачи там, конечно, замечательные. Выше всяких похвал. И аппаратура – на высоте. И это - всё! Санитарки убирали отделение по принципу: бачило воду? Бачило! Туалеты общие, в ужасном состоянии. В специализированном учреждении, где половина больных – незрячие, а вторая половина - после операции в повязке на глазах, не оборудовано ни одного(!) приспособления, облегчающего существование пациентов. Даже нет простого поручня вдоль стен или специально предусмотренных для слабовидящих разметок на лестнице, на дверях. А по закону - всё это должно быть обустроено в местах, где находятся незрячие и слабовидящие.
В отделении, куда больные съезжаются со всей страны, нет душа! Можете себе представить, как благоухает в палате на 8 человек мужик из Красноярска, хотя жена и старается обтереть его мокрым полотенцем? Я уже не спрашиваю –почему это должна делать жена, а не санитарка, нянечка, как раньше говорили. Понимаю, что сейчас вам - не теперь!
Но это еще семечки. Самый «цимус» ожидал в столовой. Можете себе представить крошечную комнатушку с тесно стоящими двумя длинными столами и лавками вдоль столов, окошечко в раздаточную и два больших таза на третьем столике: один - с нарезанными и сваленными кучей кусками хлеба, второй – с сальными алюминиевыми ложками и вилками… Живописно! Правда, за стеклянной дверью - просторная веранда с нормальными столиками и стульями, там не так душно, свежий воздух и мух нет, но туда не пускают. Муж, как кое-что (свет) видящий сквозь толстенные стекла очков перебинтованными глазами до столовой, наткнулся на раздаточное окошко единственным глазом, довел под руки двух прооперированных, и спрашивает:
- А где ложки взять?
На что получает милый ответ:
- Разуй глаза! Вон на столике лежат!
Это незрячему- то. И тарелку с борщом и большим пальцем поварихи в этом борще - в рожу ему! А чтоб неповадно было спрашивать – каждому не наотвечаешься!. А мой муж хамства вообще на дух не переносит, и поварихе этой:
-Я те щас этот борщ на голову вылью! Чтоб ты сама глаза разула!
Ну, там не ожидали отпора. Присмирели немного.
Потом мне говорили:
-Ну, он у тебя буйный!
Я не спорила - что с контуженного возьмёшь? А два мужика из больных, по виду –грузины- подошли к нему после этого инцидента:
-Молодец! Мужчина! Ты откуда,брат? – и когда услышали, что - с Северного Кавказа, ещё долго восхищались и стучали его по плечу.
А дней через 10 появился донорский материал, нам сделали операцию- весьма успешно, за что огромная благодарность профессору Ченцовой! - и через несколько дней мы уехали домой. Могу добавить, что за операцию мы не платили ни рубля. За протез вместо второго глаза - тоже. Льгота такая у мужа. За него государство платит. А вот за подбор этого протеза пришлось раскошелиться!
В общем, обычная история. Всё, как всегда и везде. И самое поразительное, по-моему, что люди уже привыкли к этому и терпят, как должное, хамство обслуживающего персонала и шофёров в маршрутках, несут деньги чиновникам всех рангов, врачам, учителям и воспитателям в детский садик…
40 поколений - по пустыне бродить…
Почему я так назвала свой рассказ о муже? Мне кажется, что, даже вернувшись домой, эти ребята частью какой-то своей остались там, на той войне, в том времени, которое стало для них своим. Навсегда.
-----------------------------------------------
*«Жизнь», № 14(83), 9 апреля 2002 г.
