КОНКУРС "ДОЛИ" — "Судьба человека"
Сергей МОЛОДЦОВ (г. Керчь, Республика Крым, Россия)
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
«Есть такая профессия – Родину защищать». Эти слова из фильма «Офицеры» Виктор помнил всегда и всю свою жизнь руководствовался ими. С детства воспитанный на песнях, книгах и кинофильмах о революции, гражданской и Отечественной войнах, подвигах пионеров-героев, молодогвардейцев и других героях войны, Виктор и сам ощущал себя сродни им и готовность встать на защиту Родины, можно сказать, была у него в крови. Володя Дубинин, Лёня Голиков, Сергей Тюленин, Павка Корчагин, Александр Матросов…Эти и многие другие славные имена, призывали его равняться на них, быть в своей жизни достойным их подвигу.
Он не был профессиональным военным – офицером, но жизнь распорядилась так, что лучшее десятилетие своей молодости он отдал армии, в качестве, как теперь говорят, контрактника, хотя ещё с 5-го класса школы, он собирался посвятить себя сугубо мирной профессиикондитера.
...В далёких 70-х, ожидая со своей командой на сборном пункте отправки на службу в погранвойска, он, с несколькими парнями, был вызван к военкому, где их передали в распоряжение общевойскового капитана. Парни, было, зароптали: «Мы, мол, погранцы будущие…», но капитан обезоружил их улыбкой и ответом: «Где и в качестве кого вы будете служить – погранцам и не снилось! Вам обзавидуются. На данный момент можете гордиться тем, что вы – избранные!»
Учебный полк. Минно-подрывной взвод. Саперно-водолазная подготовка. Затем Дальний Восток и отдельная саперно-водолазная рота армейского спецназа. Служба захватывала. Было много сложностей и трудностей, но вдохновляло и заставляло гордиться то, что они постоянно находились на острие, выполняя важные задачи. Были и ранения, и контузии, но как-то обходилось без потерь. До конца срока службы оставалось полгода, когда на вечернем построении зачитали сводку происшествий, где сообщалось об уничтожении роты наших ребят диверсионной группой в N-ском приграничном гарнизоне. «Там же Санёк служит!» – пронеслось в голове Виктора. На письмо товарищ не ответил, а его родители сообщили, что он остался единственным выжившим, но сошёл с ума…
Это событие явилось переломным в жизни Виктора. «Пока существуют враги у моей страны, я буду их давить. Давить, насколько хватит сил и самой жизни!», – поклялся он самому себе и дал «добро» подполковнику, который предлагал пройти обучение в развед-диверсионной школе и остаться в кадрах прапорщиком.
Школа дала многое, как в плане профессиональной подготовки, так и в морально-психологическом. Характер службы почти не поменялся, но масштаб задач стал другим, да и география расширилась. За годы службы Виктор перебрасывался в различные гарнизоны, сменилось четыре военных округа. Операции носили особый характер и, соответственно, опасность, но мыслей уйти на «гражданку» не было. Где он только не побывал за этот, кажущийся теперь коротким с высоты прошедших лет, промежуток времени. И всюду, где бы он ни был и что бы он ни делал, он руководствовался одним: «Всё на благо моей страны!»
Когда начало «штормить» Среднюю Азию, а потом Закавказье, их части пришлось поработать и там. Закончилось всё тяжёлой контузией, после которой Виктор был уволен в запас, ослепшим на один глаз и полуоглохшим, но с боевым орденом на груди, которым он втайне гордился.
Выйдя на гражданку, он не успокоился в мирной профессии, а стал инструктором в ДОСОАФ по рукопашному бою и минно-подрывному делу. Кроме профессиональной подготовки, он давал курсантам морально-психологическую установку на дело добросовестного служения своей стране и необходимости защиты Родины. Как пример, он приводил им эпизоды из своей службы. Но тут громыхнуло в Югославии и Виктор стал рваться туда. «Юги же – наши братья-славяне, им помощь нужна!» Он списался кое с кем из товарищей по службе и они, сформировав группу добровольцев, сумели, преодолев невероятные сложности, попасть в Приштину. Был и личный мотив – увидеться со Снежаной.
2.
Ещё в 7-м классе ему дала адрес югославской девчонки одноклассница, которая вела активную переписку с подругой из Приштины: «Улица Лола Рибара, № 36, Костич Снежана, Приштина, Югославия». Началась переписка, которая, на удивление, не только не исчерпала себя, но продолжалась и по настоящее время, но прервалась после начала распада Югославии и войны.
Оказавшись в Приштине, он нашёл улицу, разбитый снарядами дом, а вот о судьбе Снежаны не удалось выяснить ничего. Повоевать Виктору толком и не пришлось: с тяжёлым ранением его, с помощью Красного Креста, смогли переправить на родину. Дома его подлечили, но поступок не оценили и его ждало разбирательство, грозящее вылиться в несколько статей уголовного кодекса.
Развал Союза избавил Виктора от следствия, но нанёс сокрушительный удар по его жизненной позиции. Что он мог поделать в данной ситуации? Повлиять он ни на что не мог, а вот помочь людям, отстаивающим своё право на родную землю, он был ещё в силах. Закавказье, Западная Белоруссия, Приднестровье…Виктор снова был на острие. Развалившейся на куски стране, он не был в силах помочь – не те возможности. А вот людям, отстаивающим свой кров и пяди родной земли, он отдавал всего себя, пока очередной осколок не поставил окончательную точку.
…Шло время. ДОСОАФы сократили свою работу до минимума, и Виктор устроился в школу, вести секцию самбо. На жизнь хватало. Но что это была за жизнь? Уже и сама Россия была захлёстнута «парадом суверенитетов» и стояла на грани развала на «удельные княжества»… Полыхнула Чечня.Туда он попасть не смог, хотя и делал попытки через военкомат – мешала инвалидность. Продолжая вести секцию, он посвятил себя работе со школьниками, проводя внеклассные занятия по патриотическому воспитанию, которые охотно посещались подростками, поскольку Виктор был интересным рассказчиком. Постепенно его стали приглашать для таких занятий и в другие школы города, а также на различные встречи с ветеранами боевых действий.
Россия поднялась с колен и стала заявлять о себе в мире в полный рост. Виктор испытывал небывалое чувство гордости за страну и по праву считал, что в этом есть и частичка его вклада в общее дело. Но всё равно, с болью в душе, он наблюдал за тем, как всё дальше и дальше отходят некоторые бывшие братские республики, от России, а некоторые становятся открытыми врагами. Приносило радость и то, что большинство уже осознало, что без России им просто не прожить и стремилось к различным формам объединения. И никто не ожидал такого фортеля, что выкинет Украина, казалось бы, ближайшая России по родственному духу соседка, можно сказать – частица её, с тесными экономическими и родственными связями. Но…выкинула…
Зимой 2014-го Виктор лежал в больнице, но каждый вечер спешил к телевизору смотреть новости. Новости из Киева потрясали. «Да что он телится, мямля! – думал Виктор, глядя на мнущегося Януковича. – Давно дал бы команду и весь этот бардак прекратил! В самой Европе и Штатах почище творят с различными демонстрантами, бьют их и в хвост и в гриву, спец.технику применяют и даже оружие. И ничего! Всё тип-топ! А тут мнётся, мол, что Европа скажет… Домнётся…»
И «домялся» – бежать пришлось. А Виктор, после выписки, засобирался в Крым. Там назревали события и он стремился попасть туда, чтобы быть полезным родственным по духу людям. Но не успел. В Крыму всё разрешилось законно и без единого выстрела. Полуостров вернулся в родную гавань. Последовало временное затишье, но юго-восток Украины бурлил. Обострялась ситуация в Донецке и Луганске. Там не стали ждать пока их сломают, как в других городах юго-востока, а взялись за оружие. Виктор отправился туда добровольцем. Помочь в защите родных домов и земли людям, считающим себя братьями России, он почёл святым долгом для себя. «Если от моей страны хотят отвернуть брата и притянуть его к стану противника – я должен встать на его защиту! Отстаивать от врага свою родину и родину брата – мой долг!» – говорил он тем, кто отговаривал его от этой поездки в Донецк. Но Виктор уехал. Поначалу его просили вернуться. «Куда ты, батя, лезешь? – говорили ему. – Полуслепой, полуглухой, болячек воз, пенсионер, а ты туда же – на коня лихого и вперёд! Езжай домой, без тебя управимся!» Но Виктор упёрся. А когда узнали, где и в качестве кого он служил, какие задачи выполнял – дали «добро», но с непременным условием: ни в какие боевые действия не лезть, а заниматься только специальной подготовкой бойцов. Так он стал инструктором. Домой он уже не возвращался, да и возвращаться в свою холостяцкую берлогу особого желания не было. Для всех он стал со временем просто «Палычем», ворчливым, но справедливым и требовательным инструктором.
3.
Иногда его спрашивали: «Зачем тебе это, Палыч, на старости лет? Жил бы себе потихоньку, школьниками занимался, а ты – в пекло!» Виктор отвечал просто: «Присягу я давал, ребята.
Советскому Союзу присягал, защищать его до последней капли крови клялся. А сторонушка эта – часть Союза и, следовательно, часть моей Родины и не могу я нарушить Присягу!»
…31-го декабря, вечером, Виктор пошёл на «передок» к своим «питомцам», чтобы встретить с ними Новый год. Наступило, так называемое, новогоднее перемирие – просто стрелять стали поменьше, но расслабухи никто не допускал. Назвав пароль на оклик часового, Виктор прошёл по окопу к блиндажу. Внутри всё было готово к встрече Нового года: импровизированно накрытый стол, чайник на «буржуйке», бутылки с соком, на стенах детские рисунки-поздравления, несколько праздничных плакатов, работал портативный телевизор. Время приближалось к 12-ти часам. Подняли стаканы с соком и проводили уходящий год.
– Коля, – обратился Виктор к ротному, – пойдём, я Мишку подменю, пусть встретит Новый год по-доброму, не в окопе.
– Пойдём, – согласно кивнул ротный, – но только потом сразу в часть, Палыч! Перемирие перемирием, но мало ли что!
– Добро! – согласился Виктор и они вышли из блиндажа в окоп.
Забрав у Мишки автомат, Виктор устроился на пустом снарядном ящике.Снял «калаш» с предохранителя, взвёл, попробовал крепление штык-ножа и поставил его между колен. Машинально ощупал правый нагрудный карман бушлата, убеждаясь, что верная «лимонка» на месте, потом достал портсигар и закурил, нарушая все правила и законы. Но ведь шла Новогодняя ночь и почему бы не допустить маленькое послабление? Забухали фейерверки с обеих сторон – Новый год пришёл на многострадальную землю…
Сверху послышался странный шорох. Виктор, инстинктивно, вжался спиной в стенку окопа, а на него и торчащий штык-ножом вверх автомат, свалился человек в белом маскхалате. Виктор машинально нажал пальцем левой руки на спуск и всадил, в уже напоровшегося на штык-нож дивера, хорошую очередь. Затем, действуя автоматически, придавленный безжизненным телом, он рванул правой, свободной рукой, гранату из нагрудного кармана, выдернул зубами чеку и резко подбросил её над головой, как можно выше. Это был старый приём: подброшенная вверх граната поражает площадь сверху, не давая шансов находящимся вблизи, поскольку от летящих сверху осколков, спасёт лишь укрытие. Виктор же, буквально втиснулся под убитого, которому и досталась львиная доля осколков. На звук взрыва из блиндажа высыпали бойцы и бросились к Виктору.
– Палыч, – наклоняясь и стаскивая тело убитого с Виктора, спросил ротный, – что за война здесь у тебя идёт?
– Кажется «диверы» в гости пожаловали. Скучно им стало одним Новый год встречать! – пошутил Виктор, тяжело дыша.
– Сам-то цел?
– Да что мне будет! Не на того нарвались ребята. Гляньте там, перед окопом, должны ещё «гости» остаться после моей встречи!
Неподалеку от бруствера обнаружили тела ещё трёх разведчиков противника.
– Неплохо Новый год для тебя начался, Палыч! С почином! – веселились в блиндаже бойцы.
А Виктор слабел. И только обнаружив порез на бушлате, снял его. Пола бушлата и свитер с рубашкой буквально пропитались кровью.
– Зацепил-таки, гадёныш! – пробормотал он. – Успел ножом зацепить! В момент собственной смерти! Хорошая школа, уважаю!
Виктора раздели до пояса. Рана была глубокой. Наложили повязку, прокололи антибиотик и обезболивающее, укутали потеплее и понесли на носилках в тыл.
– Ты, главное, выживи, Палыч, – сказал на прощание ротный, – нужен ты нам, как отец родной нужен!
4.
– Да куда я от вас денусь, Коля, – хрипя ответил Виктор, – вы же, как дети малые, за вами глаз да глаз нужен! Оклемаюсь. Не впервой.
Виктора убаюкивало в раскачивающихся носилках, сказывалась большаяпотеря крови. Он впадал в беспамятство, а в голове его вертелись строки из песни Владимира Высоцкого:
«Разрывы глушили биенье сердец,
Моё же мне громко стучало:
Что всё же конец мой – ещё не конец,
Конец – это чьё-то начало.
Сейчас глаза мои сомкнутся,
Я крепко обнимусь с землей.
Мы не успели, не успели оглянуться,
А сыновья, а сыновья, уходят в бой…»
«Выросла смена защитников, – мелькнуло в голове у Виктора, – эти не дадут свою Родину в обиду…»
…На мраморной плите памятника были начертаны такие слова: «Он был верным солдатом Родины и отдал жизнь за неё.»
9 января 2019 г.
