Дар господина Фатумского
— Кому романтика? А вот кому — романтика? Уникальный экземпляр!
Я замедлила шаг. Что за бред? Какая романтика? Я и слово-то это последний раз не помню, когда слышала…
Невдалеке собиралась толпа: люди все подтягивались, все подходили. Новоприбывшие интересовались, что тут происходит. Многие размахивали руками, спорили. Некоторые так яростно жестикулировали, словно готовы были ввязаться в драку. Значит, дело не шуточное! Центр города, как-никак, кругом административные здания, банки и офисы; толпы и уличные торговцы здесь — редкость. Нет, ну право слово, я заслужила пару минут праздного любопытства. Денек-то у меня выдался тяжелый.
Вскоре до меня стали долетать обрывки фраз:
— Мошенники они…
— А что продают-то…
— Скоро разгонят…
— Да они уже тут полдня…
Что же там происходит? Люди стоят так плотно, ничего не разглядеть. И поверх голов тоже ничего не увидеть.
— А почему никто не вызовет полицию? — поинтересовалась я. — Разве они имеют право здесь торговать?
— Разрешение у него есть! — кто-то охотно отозвался из толпы.
— Ага, я видела, — из толпы зевак вынырнула остроносая немолодая женщина и с удовольствием начала меня просвещать. — Этот — ишь, каков, продавец выискался, костюмчик-то недешевый, глянь!
Даме явно хотелось позлословить! Она ядовито продолжала:
— По мне, так обоих в психушку забрать. Странно, что никто скорую не вызвал, да со смирительными рубашками, виданное ли дело, что творят!
Какой-то человек покрутил пальцем у виска и пошел прочь, качая головой.
Я протискивалась сквозь толпу. На лицах зевак играла целая гамма чувств — от живейшего интереса до откровенной злобы, и мне почему-то стало не по себе. Со всех сторон неслось:
— Да он же разрешение всем в нос тычет, хотите — сами посмотрите, спросите, спросите у него, он всем его показывает.
— Разрешение, да откуда у них разрешение, смешно!
— Авантюристы!
— Бандиты, как пить дать, бандиты!
— А мне прикольно, — хохотнул молодой парень весьма расхлябанного вида. — Мне, наоборот, интересно, чем все это закончится.
— А вы его видели? Нет, вы его видели? — две молодые стильные женщины выглядели слегка обалдевшими. — Прямо киноактер!
— Стоят себе, никого не трогают. Народ веселят.
— Идиоты — что с них возьмешь? Клоуны!
— А разрешение ты видел? Там двадцать печатей на листе, поди, докажи, что не имеют право…
— Совсем стыд потеряли, — негодовала невесть откуда взявшаяся старушка с крючковатой палкой в трясущейся руке. — В наше время мужчины делом занимались, а не на улице стояли, как неизвестно кто…
С ума сойти можно. Нет, ну чтож там такое, что всех так интересует?! Торговец же продолжал разрываться:
— Уникальнейший экземпляр! Единственный в своем роде! Отдаю почти даром!
В этот момент высокий мужчина, загораживающий весь вид, двинулся чуть в сторону, и я ловко шмыгнула на его место.
Мне открылось невиданное зрелище. В середине образовавшегося круга находился пожилой мужчина, одетый с иголочки — темный костюм на нем сидел, как влитой. Он возбужденно размахивал руками и тараторил без умолку, а рядом… рядом, низко опустив голову, стоял молодой человек. Торговец не замолкал ни на минуту, расхваливая свой «товар», и постоянно кивал на находящегося рядом с ним парня. Тот стоял, не шевелясь — словно изваяние, только ветерок чуть-чуть шевелил полы его не заправленной в джинсы рубашки.
— Как можно продавать живого человека? — изумилась я и, кажется, произнесла это вслух.
— Красавец, а? — обращаясь прямо ко мне, спросил продавец. — Ну, просто писаный красавец!
Не знаю, красавец ли — лица не разглядеть, мне он поначалу показался вполне обычным. Таких у нас много по улицам ходит, да в любом офисе они есть — молодые, внимательные, готовые на все ради карьеры. Но… этот был другим. Ростом он был выше среднего, худощавый, темные вьющиеся волосы чуть-чуть не доходили до плеч. Торговец подтянул вверх рукав его рубашки — меня поразили эти руки: кисти были удивительно красивыми, пальцы — тонкие и длинные.
Продавец бесцеремонно ткнул молодого человека в спину, и тот, качнувшись, поднял голову. Над толпой пронеслось протяжное многоголосое женское «а-а-а-ах». В потухшем взгляде незнакомца промелькнула надежда и тут же погасла. Мне поплохело — нет, правда, мне на мгновенье стало нехорошо. Да так же нельзя… Они что, с ума тут посходили все, что ли… это ж двадцать первый век!
— А на что он годится? — выкрикнули из толпы. Голос был женским и слегка дрожащим.
Дикость какая-то, право слово. Я, с трудом веря в происходящее, обалдело смотрела то на людей вокруг себя, то на этих двоих, устроивших балаган в центре города.
— О, он обладает разными полезными навыками! Играет на фортепиано, на гитаре, поет! Пишет стихи, прозу, великолепно танцует! Рисует пейзажи и портреты! Разбирается в астрономии, вечером расскажет все о звездном небе над вашей головой…
Продавца перебили:
— Тоже мне, очень нужные умения! Что еще он умеет?
— И куда его умения можно приспособить? Был бы он сантехник — другое дело, а на фортепиано играть и я умею, — краснолицый полный мужчина сложил руки на животе.
— Ага, двумя пальцами, — подначили из толпы.
— А хоть и двумя, тоже мне, велика наука!
— Нет, поэт нам не нужен. Да и малахольный какой-то…
— С такими умениями его двор охранять не возьмешь — и худой дюже, да… лучше собаку завести, больше пользы. А жрать будут одинаково. Дворником если только. Будет мести двор и стихи сочинять. И петь, да! А что, идея, а?
В толпе засмеялись.
— А как на счет выпить? Если он выпить не дурак, то не надо — наш дворник нам милее, тоже ручной, можно сказать.
— Какие у него потребности? Что ему нужно, чтоб правильно функционировать? — произнес сухой мужчина неопределенного возраста.
— О, он очень непритязателен, — еще больше оживился продавец. — Отпускайте его посмотреть на рассвет да на закат. Дайте ему бумагу и карандаши. Кормить его много не надо, можно держать впроголодь — он, в основном, питается духовной пищей.
— Чем-чем?
— Стихами, картинами, — ответили из толпы.
Кто-то грубо гоготнул:
— Ест их, что ли?
— Значит, на мясе можно сэкономить…
— Вещей ему надо минимум, удобства тоже не важны. Хоть на улице поселите — только чтоб не замерз, смотрите, романтики, они такие — не заметишь, как окоченеет. А так — он сам все себе придумает и вообразит. В общем, крыша над головой и скромное питание. Он такой покладистый… берите, не пожалеете!
— А что, удобно… а документы?
— Документы в порядке?
— Да, несомненно, вот, можете ознакомиться с копией! А оригинал, позвольте, я оставлю у себя.
Бумага пошла по рукам — я мельком взглянула: «Романтик… рост… вес… цвет волос… цена…», от печатей рябило в глазах, ничего не успела толком разобрать.
— И как будет проходить купля-продажа?
— Проще простого! Напишете мне расписочку, что мол, получен романтик, в количестве одна штука, а я вам – его, родимого, и документы на него отдам.
— Нет, хлопот не оберешься… а вдруг заболеет? А вдруг он больной, или заразный?
— И на вид хлипкий!
Романтик, казалось, стал ниже ростом — ссутулился, волосы снова упали на лицо.
— Нет, он хлопот не добавит. В хозяйстве пригодится, ну, берите же, кому романтика? Что, неужели никто не хочет? Что, может, дорого? Внимание, акция! — завопил продавец. — Впервые! Впервые в вашем городе! Романтик — даром! В хорошие руки! Берите! Первый и последний раз — романтик, в дар от господина Фатумского*! Добрый, сентиментальный, ласковый, ваш собственный романтик! Готовит хорошо. Мечтательный. Сказки сочиняет! Один из последних в своем роде!
Я не выдержала:
— Что вы делаете, так нельзя, это же не щенок, не котенок!!!
— Преданный, как щенок! Может, вы, дамочка, возьмете, а? Даром отдаю! В хорошие руки!
Толпа отступила на шаг, образовав круг пошире, только теперь в кругу нас было трое — ненормальный продавец, мужчина, именуемый романтиком, и я. Взгляд внимательных глаз продавца-зазывалы буравил меня не хуже дрели.
За спиной слышался все нарастающий гул, но слов не разобрать. В голове шумело.
— Беру! — выпалила я.
— Отличненько, отличненько, — засуетился продавец. — Расписочка, вот. Подпишите тут, тут. Будете читать? Ну-ну, почитайте, почитайте… Все честно, в дар, безвозмездно, бесплатно!
Я замерла, глядя на бумагу в своих руках. Расписка гласила:
«Я, Елена Сергеевна Журавлева, подтверждаю, что, находясь в здравом уме и трезвой памяти, получила от господина С.П.Фатумского романтика, в количестве 1 (один) экземпляр. Романтик получен в дар, то есть безвозмездно. Мое решение окончательное, я знаю, что товар возврату не подлежит. Господин Фатумский своей подписью подтверждает, что полностью отказывается от прав на романтика и не имеет никаких претензий, вопросов и предложений к Е.С.Журавлевой. Все контакты по поводу полученного в дар романтика между обеими сторонами в дальнейшем исключаются. Подпись, число»
Моя фамилия, имя, отчество, сегодняшнее число и год — все было готово.
— Вы кто? — тихо поинтересовалась я, глядя продавцу прямо в глаза.
— Я и есть господин Фатумский, — он улыбался, кивая головой. — Ну, что, ставим подпись?
Словно завороженная, я взяла ручку и расписалась. Фатумский размашисто подписал бумагу следом за мной.
— Браво! Брависсимо! Великолепно! Дамочка, теперь вы — счастливый обладатель романтика! Не пожалеете! Поздравляю! Уникальный экземпляр! Их больше почти не осталось! Берегите его, он — ваш!
Торговец тряс мне руку — его ладонь была на удивление сухой и твердой. Странно, но омерзения, которое я, по идее, должна была бы испытать к этому человеку, не было. А он почти старик, вообще-то. Только бодрый не по годам. И не злой, как мне показалось на первый взгляд. Фатумский… Что за фамилия странная такая…
Толпа заметно поредела, все в мгновение ока потеряли к происходящему интерес. Вот и последние зеваки разошлись кто куда. Посреди улицы остались только я, да полученный мной в дар романтик — живой мужчина из плоти и крови.
Господин Фатумский бодро ковылял вдалеке.
_______________________________
*Фа́тум (лат. fatum) — в Древнем Риме олицетворение судьбы.
