КОНКУРС "ДОЛИ" — "Судьба человека"
Серафима ВИШНЯК (г. Керчь, Республика Крым, Россия)
ВСТРЕЧА
1.
Верблюд протяжно заревел.
- Бурю чувствует... - Пробурчал проводник-толмач, сурово вглядываясь в грозные облака, которые стремительно сливались в единое целое - хмурое и мрачное полотно.
Молодая американка, сидевшая на верблюде, беспокойно заерзала:
- А доехать успеем?
- Не знаю, - сказал толмач, и замолчал. Девушка путешествовала с ним достаточно долго для того, чтобы изучить его темперамент. Знала: до завтрашнего утра Мохаммед не произнесет больше ни слова.
В пустыню ее занесла необходимость. Если бы не университетский проект, она бы ни за что не оказалась в этом жутком, Богом забытом месте. Днем стояла такая жара, что даже аба не спасала, и девушке порой казалось, что горячий песок, скрипящий на зубах, вместо крови бежал в ее жилах.
А ночью было холодно. И страшно. Кроме того, американка, ко всему прочему, еще и, кажется, подхватила какую-то заразу - последние дни ее мутит, тошнит и рвет. Мохаммед молчит, периодически угощает каким-то пойлом, от которого ей только хуже, а на привале отодвигается подальше.
Ох, только бы выдержать... Только бы не умереть здесь...
2.
- Сто-ой! Куда прешь?!.. - Раздалось по-арабски совсем рядом.
Ей показалось? Или она и правда услышала человеческий голос? Последние дни она несколько раз уже поддавалась очарованию оазисов пустыни...
Верблюд остановился. Девушка открыла глаза (она задремала в седле), и увидела в паре десятков шагов от себя сидящих верхами на лошадях двоих молодых мужчин в военной форме. Один из них, видимо, главный, быстро спешился, и подошел, сверкая глазами, к Мохаммеду, который, также спешившись, спешил навстречу, и что-то лопотал.
Американке было настолько плохо, что она почти не понимала, о чем речь, хотя разговорный арабский, в общем, знала. Главный, поигрывая хлыстом, все больше гневясь, говорил толмачу о надвигающейся буре, о каких-то границах, о бандах, прячущихся в песках, а потом вдруг размахнулся и вытянул того по спине. Мохаммед повалился ему в ноги.
Девушка вскрикнула. Ее крик смешался с каким-то замогильным воплем верблюда. Главный повернулся в ее сторону, и на секунду замер. Смотрел долго, пристально, затем ругнулся и швырнул хлыст в песок.
Девушка сжалась - он приближался, и намерения у него были явно не самыми дружескими.
- Мы заблудились... - пролепетала она по-арабски, встретившись со жгучим взглядом его черных глаз. - Нам помощь нужна...
На его красивых, высоких скулах заиграли желваки. Серые глаза американки смотрели на него робко, просяще. Наверное, было в хрупкой фигурке девушки что-то трогательное и беззащитное - гневный взгляд военного немного смягчился.
-Буря. - Он указал на небо. - Вам нельзя здесь быть.
Ее вновь затошнило. Пробормотав извинения, она склонилась с седла, и ее вывернуло. На седле остались капли крови. Девушка застонала от боли. Ей казалось, что она умирает.
- Ваш верблюд сдыхает, - отрывисто сказал военный, - давайте-ка я вам помогу.
И он взял ее на руки. Легко, как будто она ничего не весила, снял с седла.
Почувствовав сильное плечо, американка прижалась к нему, по-детски обхватила руками спасителя за шею. И потеряла сознание.
3.
Очнулась она уже в бедуинском шатре. На лбу у нее лежал теплый, пахнущий чем-то резким компресс. Пожилая женщина, сидевшая рядом, обмакивая ватный тампон в смесь с какими-то травами, бережно обтирала ее руки и ноги.
- Очнулась, милая? - Ласково произнесла старуха по-арабски, и тут же приложила к губам девушки палец, - нет-нет, не говори ничего. Отдыхай. Сейчас принесу тебе свежего бараньего бульона...
Нежирный, но удивительно сытный бульон показался американке живительной водой. Кажется, последний раз она ела нечто подобное в семилетнем возрасте. А в школе, как и многие другие, подсела на жирный, вкусный, но страшно вредный для фигуры и здоровья фаст-фуд... К счастью, ее фигуре ничего не вредило. Она принадлежала к тому редкому, счастливому типу людей, которые могут есть что угодно и сколько угодно, оставаясь при этом стройными и изящными.
Почувствовав заметное облегчение, она закрыла глаза и провалилась в крепкий сон.
Так прошло несколько дней. Однажды, открыв глаза, она увидела перед собой уже не старуху, а того самого молодого военного, встретившегося ей в дороге. Он стоял у ложа американки, и, скрестив руки на груди, хмуро смотрел на нее. От его холодного, испытывающего взгляда, девушке стало не по себе. Она напрягла память, пытаясь вспомнить, нарушила ли она хоть один закон этой по-средневековому дикой страны, но причину, по которой стоило так строго смотреть на нее, не находила.
- Доброе утро, - сказала она с улыбкой по-арабски.
- Добрый вечер, - ответил он по-английски с ярким, но приятным акцентом. - Вижу, вам лучше. И совсем скоро вы отправитесь домой.
- Если я вас стесняю, я могу уйти хоть сейчас. Где здесь можно позвонить?
Мужчина посмотрел на нее так, словно у нее было диагностировано тяжелое психическое отклонение.
- Пустыня, - мягко сказал он, делая широкий жест рукой, - вы видели хотя бы один телефонный автомат здесь?
Он подавлял и пугал ее. И все же, ощущая, как в груди у нее просыпается иррациональная антипатия, которую она испытывала ко всем представителям арабской национальности, она не могла не залюбоваться этим офицером пустыни.
Широкоплечий и горделиво-статный, молодой военный был красив мужественной, какой-то первобытно-необузданной красотой. Беспокойные, сильные, точно вырезанные скульптором пальцы теребят пряжку ремня с кобурой. Высокий умный лоб прорезан суровой складкой между бровями. В уголках губ таится презрительная усмешка.
Кажется, ион презирает ее. За что? Не было смысла задаваться этим вопросом. Просто встретились извечные враги - Восток и Запад, Пустыня и Город.
- Как вас зовут, господин… - Она взглянула на его погоны, и быстро определила звание. Желая подольститься и разрядить обстановку, американка как можно приветливее, не без нотки кокетства,спросила - полковник?
В холодных черных глазах мелькнула искорка смеха:
- Капитан. Капитан Каддафи, мисс.
- Очень приятно. А я...
Но он уже вышел.
4.
- Зачем вы пришли на мою землю?
Во сне эту фразу произнес кто-то страшный, черный, скрытый маской. В сощуренных злых глазах плескалась ярость всех обитателей ада. Девушка вздрогнула и проснулась. И снова вздрогнула, когда тот же вопрос, почти с такой же интонацией, как и у страшного человека из сна, прозвучал наяву:
- Зачем вы пришли на мою землю? - Требовательно, каким-то глухим, почти замогильным голосом повторил капитан Каддафи.
"Дверь" в шатер была открыта, и фигура стоявшего на пороге капитана казалась сумрачной в утренней дымке.
- Кто "мы"? Боже... Сколько времени?
- Половина шестого. Доброе утро.
- Доброе...
Они обменялись хмурыми взглядами, а потом оба затряслись от смеха.
- Так кто "мы", капитан? Лично я? Или американцы?
- За всех вы не скажете, мисс. - От былого веселья не осталось и следа, и в не по возрасту серьезном взгляде молодого офицера проскользнуло фанатичное ожесточение, - каждый человек отвечает только за себя.
- Значит, разговор только обо мне? Что-ж, я скажу. Я пишу исследовательскую работу о жизни бедуинских племен.
- И как, успешно? –Ядовито поинтересовался капитан. И, не дожидаясь ответа,зло, отрывистозаговорил. - Хотя я и так вижу, что успешно. Вы в полной мере приобщились к жизни некоторых племен, проживающих здесь. - Властным жестом он пресек ее попытку заговорить. - У вашего проводника мы обнаружили наркотики. Ваша болезнь тоже была вызвана употреблением наркотических веществ. А на вашей карте были отмечены стратегически важные объекты.
За спиной капитана показалась пожилая женщина, та самая, которая отпаивала американку бараньим бульоном. Робко, почтительно коснувшись офицерского локтя, она принялась что-то горячо говорить ему. Взгляд капитана смягчился, он бережно взял руку старушки, и поднес к губам.
- Все хорошо, мама, все хорошо. Не переживайте, я ее не обижаю. Ступайте.
Женщина покорно удалилась.
Он перевел взгляд на не на шутку испугавшуюся американку, засунул руки в карманы, и собрался было продолжить лекцию, как девушка произнесла:
- Я арестована?
- Да.
- Что со мной будет?
- Вы еще достаточно слабы, чтобы ответить перед судом. Сначала вы будете отправлены в госпиталь, а после - в участок.
- Понятно, - вздохнула американка, и протянула ему обе руки (она была уверена, что сейчас он вытащит наручники и наденет на нее), - вы там запишите, что сопротивления не оказала... и все такое. Ладно?
Каддафи удивленно посмотрел на ее протянутые руки, затем отрывисто рассмеялся и вышел. Спустя несколько минут она услышала, как заворчал автомобильный мотор. Потом хлопнула дверца, зашуршал под шинами песок.
Пользуясь его отсутствием, девушка решила привести себя в порядок. Тщательно расчесала волосы, завязала их в тугой узел на затылке. Взглянула на себя в маленькое «карманное» зеркальце: лицо умное, волевое, но изможденное, обветренное, бледно-зеленое. Усмехнувшись промелькнувшей мысли о том, что ей, вероятно, стоит попробовать понравиться капитану, девушка принялась ждать.
Капитан вернулся минут через сорок.Он подошел к ней, велел приподняться, и, накинув на нее верблюжью ткань, закутал как ребенка. Одним движением поднял на руки и вынес из шатра.
Совсем рядом с шатром испуганно шарахнулся в сторону какой-то большеухий зверек, похожий на мышь. Несмотря на то, что она была на руках у капитана, американка взвизгнула ему в ухо, и крепче обхватила за шею.
- Не бойтесь, это тушканчик, - мягко сказал Каддафи. - Он вас не съест.
Где-то она читала, что встреча с тушканчиком не предвещает ничего хорошего.
Ну что ж, чему быть, того не миновать...
20 мая, 2015 г.
