Лукашёнок Игорь (Ярославская область, Россия - г. Львов, Украина)

Исповедь художника

 

 

В своем просторе одиноком,

Вдали от суетных миров

Столетью вижусь я пророком,

Снискавшим откровенье строк.

 

Не претендующий на диво

Циничной точности в словах,

Я до безумья терпеливо

Лавирую меж сотен плах.

 

И не могу, и нет причины

Отдаться крайности одной

И жить брутальностью мужчины

Иль  женской долей прикладной.

 

Врождённою с пелён повадкой

Настраивать фальшивый быт,

Я мстительно играю в прятки

С лавиной будничных обид.

 

Всеуспевающий, всеновый,

Летящий прямо на упрек…

Не для одной земной оковы

Меня Создатель приберег.

 

И то заветное призванье

Освободит  почивший дух

Из лап слепого любованья

Пустою алгеброю букв.          

 

  

   На возвращение любимой

 

 

 Завтра она прилетит из Берлина,

 Завтра она

 Выйдет ко мне на ногах своих длинных,

 Томно юна.

 Солнце осеннее сделает милость,

 Силы собрав,

 Нас обогреет, нас опрокинет

 В знойный экстаз.

 Вновь заревут за спиною турбины –

 Значит в полёт

 Чьих-то родимых и чьих-то любимых

 Взял самолёт.

 Эта эпоха диктует скорее

 Жить и любить.

 О, как мы ловко и быстро

 Умеем всё позабыть. 

 Как мы раздариваем обещанья,

 Зная вперёд,

 Что неминуемое прощанье

 Все их сотрёт.

 Завтра она прилетит из Берлина,

 Завтра в обед

 К ней понесусь на крылах голубиных,

 Франтом одет.

 Разве мне жить без её васильковых,

 Искренних глаз!

 Разве не с ней я достиг моих новых

 Солнечных фраз!

 Раз уж мне Фебом завещана лира,

 Даден завет,

 Истинный облик этого мира

 Будет воспет.

 Будут воспеты рассветы, закаты,

 Снег и гроза,

 Встречи с друзьями, великие даты,

 Милой глаза…

 Сколько отмерено щедростью Бога,

 То обниму,

 Лишь бы идти заповедной дорогой

 Не одному.

 Завтра она прилетит из Берлина,

 Завтра совьём

 Наши тела мы в объятии длинном,

 Губы сольём.

 

                    Львов

    

Здесь сойку, как голубя, можно

С ладони легко покормить, а когда

Устаётся с одною и тою же праведно жить…

Накличет измену карпатское солнце

И голые ноги в июльском поту      

Иных уроженок, красивых донельзя,

Которые манят к себе за версту

Не выданной городу тайною сельской.

Здесь в парках сатиры и нимфы живут,

С поэтами дни коротая на лавках,

Гуляют святые у всех наяву

В потёртых столетиями камилавках.

Их видят безумцы и падают ниц,

Австрийской брусчаткою раня колени,

Под каменный хохот надтреснутых лиц,

С высоких карнизов следящих за всеми.

Здесь нищие все как один мудрецы

И чистые ведьмы торговки с базара;

За дочками здесь надзирают отцы,

Как смотрят гуцулы в ночи за отарой.

А зимы отшельников сводят с ума

Ветрами и клёкотом галок на крышах,

Да смертью, что входит цыганкой в дома

И просит с порога мороженых вишен.