Шевченко Валентина  и Стельвага Алла  (г. Судак, АР Крым, Украина)

Тропой забытых мифов

                                                                

    Миновав долину с белыми домиками приморского городка,  Леонид крутой тропой направился в горы. Ему хотелось уйти  от людей, побыть наедине и набросать в тетрадь несколько стихотворных строчек. В последнее время не писалось, острая тоска изводила душу, навевая тяжелые мысли о бесцельно потраченном времени.

   Припекало. Он смотрел, как в легкой дымке утопали старые можжевельники, кусты скумпии и терна. Вдыхая полной грудью  терпкий смолистый воздух, немного повеселел и успокоился. Звонкий хруст серебристых мхов под ногами тонул в  монотонном звоне кузнечиков. Сушь стояла неимоверная. Лопалась кора деревьев, по земле тянулись трещины.

  Он огляделся. Внизу открылась широкая панорама моря и гор, укрытых густым лесом. Рядом простерлась низина с сочной травой. Среди серых камней и сухих мхов её прохлада неудержимо влекла к себе.

   Устремившись туда, уловил еле слышный звук падающей воды. Вскоре оказался в душистых зарослях с журчащим родником. Рюкзак за спиной потянул сильнее, и он решил передохнуть. Под раскидистым деревом освободил плечи и блаженно растянулся на толстых ветвях, закрыв глаза от удовольствия. Какое-то время к нему доносились птичьи пересвисты, стрекот цикад. Но вот шум леса стал отдаляться, стихать и в наступившей тишине послышался шорох, кто-то вкрадчиво прошептал:

─ Кажется, спит. Совсем юный и волосы светлые как у нас. Как ты думаешь, у него синие глаза?

─ Тамарис, не смотри, это человек, лесным девушкам опасны люди, ─ подобно ветру донеслось с другой стороны. ─  Фавны проведают, накажут. Надо уходить.

─ Иди, иди, я догоню.

─ Бежим.  Флейта  зовет. Праздник начинается. В священной роще заждались.

   Легкий вздох оборвал странный говор. Минуту спустя Леонид открыл глаза и  прислушался. Вдалеке звучала музыка. Так это был не сон? Пестрыми бабочками вспорхнули поэтические строки, полилась мелодия стиха:

     Здесь в роще голубой

     Средь сосен сизых

     Слова излишни,

     Другой язык и музыка не та,

     Здесь в шелесте листвы и в бликах мглистых

     Живая мудрость с сердцем говорит, смыкая нам уста…

  Он не торопился записывать. Его неудержимо влекли звуки флейты, льющиеся из грота под белой скалой, где начинался праздник. С первых шагов ощутил прилив сил, необыкновенную легкость в теле. Что-то странное произошло в природе. Воздух дышал свежестью, деревья источали тонкий аромат молодой листвы, в траве полыхали звездочки гвоздик и смолок. Сердце его пело, радуясь неведомому счастью. Как он мог раньше чувствовать себя угнетенным, а тем более  записывать тяжеловесные мысли, которыми к тому же гордился? Подобно острым осколкам стекла, они ранили душу, смущая и лишая уверенности в себе. Представив свою городскую квартиру, лязг трамваев и шум улицы, невольно нахмурился. Воспоминания искривляли сознание, туманили, как туманится отражение в старом запыленном зеркале.

   На поляне еще тлели угли догорающего костра, на можжевеловых ветках висели венки из цветов. Он всматривался в заросли, пытаясь понять, куда скрылись девушки. В россыпи острых камней  нашел чуть приметную тропинку, вьющуюся вглубь реликтового леса и  заметил,  что спешит на эфемерный праздник, хотя твердого решения еще не принял. Такое с ним происходило впервые. Видно, права однокурсница Алена, называвшая  его фантазером, когда  он утверждал, что люди должны разговаривать друг с другом стихами. Ей вторил Алексей - его лучший друг. Представляя Леонида на поэтических вечерах, непременно добавлял, что выступает поэт- романтик. Интересно, что бы они сказали сейчас?

   Внизу гулко зашумел водопад. Сойдя с тропы, он спустился  в тенистое ущелье. У старой искривленной сосны, растущей из-под темного валуна, пробивался родник. Весело прыгая по камням, он терялся в густой сирени и ползучем плюще. Тут тропа внезапно оборвалась. Леонид в недоумении остановился.

  Догони-и-и!  ─ эхом прокатилось по ущелью. Он повел взглядом по  скале.  Из-за камня выглядывала зеленоглазая девушка в бирюзовой накидке. Метнувшись, она перебежала к серебристой туе. Воздушная ткань всколыхнулась, закружилась, проливая потоки голубовато зеленого сияния. Не успел поймать её взгляд, как девушка исчезла.

─ Кто ты? Отзови-и-сь! ─ позвал во весь голос.

  Издали донесся звонкий смех.

─ Как тебя зовут?

─ Тамарис-с-с, ─ зашумело высоко в соснах.

  Солнце слепило глаза, в горле пересохло. Он жадно припал к воде источника, в зыбком зеркале которого мелькнул чей-то силуэт. Резко обернувшись,  заметил в тени дерева мужчину в короткой тунике с широкой полосой геометрического меандра. Он наливал в кратер вино из  глиняного кувшина. Подняв голову,  с любопытством уставился на юношу.

  О, неразумный путник, оставь глупую затею догонять быстроногую нимфу! Лучше выпьем старого крепкого вина. Щедро угощаю!

  Маленькие глазки блестели, по лицу скользила лукавая улыбка. Все еще страдая от жажды, Леонид снова потянулся к прохладной струе ручья. Долго пил и пригоршней плескал  на волосы, когда протер глаза, под деревом увидел только перевернутый кувшин  с вытекающим на траву густым красным напитком. Мужчины нигде не было. Подбежавший дикий кабанчик с заплывшими глазками, жадно зачмокал хмельную жидкость.

─ Нет, я не сплю. Вот кувшин, кабанчик, что же происходит?

  Он порылся в карманах и достал компас, взглянув на который, застыл в изумлении: стрелки прибора в дикой пляске прыгали из стороны в сторону.

─ Как я раньше не догадался? Это же аномальная зона!

  Ему вспомнился миф о Цирцее, которая превратила в свиней спутников Одиссея. Решил быть внимательнее, так как и пропасть недолго. Хотя…  Не каждому  открывается мир древних мифов, не каждый может попасть в лес странных видений и существ. Словно в детстве его захлестнула волна безудержной радости. 

─ Тамарис-с-с! Я иду иска-а-а-ть! ─ закричал во весь голос.

   Звуки флейты послышались совсем близко. Это нимфы, они зовут на праздник! Сгорая от нетерпения вникнуть в  тайны священных рощ, Леонид вприпрыжку направился на зов. Нервы его напряглись, ноги сами неслись  в рощу. Деревья сгустились, в траве мелькнули цветы, птички колибри. Внезапно наскочив на камень, еле остановился. Перед ним сидел фавн с  флейтой в руках. Волосы светлыми локонами ниспадали ему на плечи,  легкий плащ скрывал фигуру. На голове красовался венок из плюща. Покачиваясь в такт мелодии, он самозабвенно играл.

   Леонид слушал, затаив дыхание. Никогда еще музыка так не трогала его. Подобно бусинам строки низались одна на другую:

  Прикоснись рукой

  Глубины души,

  Только там покой

  Отыскать спеши…

 

─ О, путник! ─ голос музыканта прервал их звучание. ─ Ты долго слушал меня. Теперь твой черед  услаждать лесных дриад. Запомни, если не понравится им,  простоишь здесь тысячу лет бездушным камнем.

   Леонид нерешительно вышел из укрытия. Фавн исчез. В шершавых  мхах поблескивала оставленная им звонкоголосая флейта.

 ─ Это же подарок судьбы! Меня услышит Тамарис!

  Он приложил инструмент к губам. Гулким эхом далеко по священной роще прокатились звуки. Проплывая, они сливались с ритмичным дыханием моря и вздохами ленивого ветерка. Мелодия звучала в  шуме прибоя, в перекате камешков на песчаном  берегу. Семь нот, раз, два, три, перезвон кругляшей в воде, пауза и четкий ритм набежавшей волны. Вариации то ускорялись, то замирали, теряясь в белоснежной пене и вновь выныривая и кружась по причудливым завиткам бирюзы в такт бесконечным напевам непостижимой стихии. Они  пьянили, пробуждали в душе что-то древнее, неподдающееся разуму.

    Леонид не замечал игривой забавы аккордов, канувшего в Лету времени.  Сквозь пелену глубокого забытья донеслось  признание:

─ Дриады заслушались, тебе удалось пленить их изысканный слух. Бери тирс и отправляйся к гроту, что у белой скалы. Я открываю путь.

   Оглядевшись, он никого не нашел. У камня заметил древко тирса, поблескивавшее сосновой шишкой наверху. Подчиняясь чьей-то воле, поднял его и  ступил на тропу. Идти пришлось недолго. Дорогу перегородила черная пантера, распластавшаяся по земле.  Сверкая красными искрами глаз, она плотоядно наблюдала за ним. Одно неправильное движение и кровожадный огонь обернется неукротимой  яростью. Леденея от ужаса, Леонид с усилием вспоминал,   что уже когда-то видел подобный сюжет. Где же? В памяти пронеслись тысячи картин, высветив одну-единственную:  чернофигурную греческую вазу. Там тоже пантера угрожала герою. Он спасся, крепко упираясь древком тирса  ей в лоб. Картинка называлась «Укрощение страсти». Она учила не поддаваться страху и не останавливаться на полпути.

   Леонид  направил остриё тирса в сторону пантеры. Кошка угрожающе заурчала, показывая острые клыки. Мощным хвостом она неистово била по земле, выказывая наивысшую степень недовольства. В лесу ни шелохнулось. И животные, и птицы безмолвно наблюдали за схваткой, никому не отдавая предпочтения. Момент истины, знали они, откроется свыше, нужно выждать, пристально всматриваясь в происходящее.  Они выжидали.

   Лоб его покрылся испариной. Целясь кончиком тирса между глаз пантеры, он медленно приближался к хищному зверю. Мощная лапа с силой ударила по древку, но юноша успел поднять тирс и приставить остриё к черному лбу.  Сильная вспышка на миг ослепила. Когда зрение вернулось,  пантеры на тропе не было. Смахнув пот, он устало опустился на землю.

─ Зачем я пришел сюда? ─ посетовал в сердцах. ─ На каждом шагу подстерегают опасности. Может, вернуться?

    Внизу под горой загрохотала телега. Он подскочил.

  Кто сюда может ехать? Ни одной дороги нет.

   По крутой осыпи сбежал с холма.  Глазам предстала странная картина: по каменистым ухабам осёл тащил двухколесную повозку, на которой, горлопаня развеселые песенки, развалился бородач с кубком вина в руке. С  головы его сползал венок темно-зеленого плюща,  из повозки, постукивая, выглядывали горлышки  глиняных кувшинов, закупоренных виноградными листьями. Рядом, покачивая бедрами и громко подпевая бородачу, выплясывали женщины с бубнами в руках. Видно было, что все под хмельком.

   Одна из танцующих указала на юношу. Женщины громко рассмеялись. Бородач повернулся и позвал:

─ Иди к нам! Не послушаешь, так… ─ он пригрозил пальцем. Все снова захохотали.  Статная женщина, пытаясь обнять Леонида за плечи, поднесла кубок с вином.

─ Выпей, тревоги покинут твоё  на любовь скупое сердце.

   Она засмеялась.

─ Вижу, что угодила в точку, если покраснел и глаза отводишь.

─ Вы тоже направляетесь к гроту? ─ спросил Леонид, желая закончить этот глупый и развязный разговор.

─ Нет-нет, мы хотим наслаждений, а не нравоучений, ─ замахали они руками. ─ Не тишина подземелья, веселье праздника утешит.

   Бородач на минуту даже протрезвел.

─ Веселись, юноша, пока молод, не заметишь, как согнешься от старости!

─ Ни дать, ни взять не сможешь, ─ подтрунивала женщина. Толстые губы расплывались в сладкой улыбке, в глазах прыгали огоньки чувственных желаний. От винных  испарений  у Леонида кружилась голова. Он прислонился к дереву.

─ Отдай древко, ─ ухватившись руками за тирс, лукаво заговорила пышногрудая красавица с огоньками в глазах.

─ Пантера! ─ пронеслось в голове.

─ Нет! ─ сухо, но твердо заявил он, отходя в сторону. Она сердито надула губы и повернулась к поджидавшей компании.

─ Умник выбрал холод подземелий. Несчастный! Он отверг мою любовь!

  Женщины снова громко захохотали, и телега покатилась  по склону  вниз.

   Леонид с грустью смотрел им вслед. Нет, у него другая дорога. За мифическим лесом изящными очертаниями  показалась вершина белой скалы. У её подножия находится грот, к которому ушла Тамарис. Опираясь на древко, он неторопливо зашагал к нему.  

    Вскоре лес закончился, впереди открылась широкая поляна. От яркого солнца сильно зажмурился. Когда открыл глаза, поразился многообразию красок, звуков, ароматов. В воздухе трепетали  бабочки, стрекозы. По земле носились тени, блики. Парами и врозь кружились легконогие дриады в прозрачных одеждах, стройные фавны в коротких туниках. Играя в догонялки, за ними носился белый лев, на спине которого восседал крылатый юноша с золотым луком и колчаном, доверху набитым стрелами. На глазах у юноши темнела повязка.

─ Он попал в меня! ─ звенели голоса. ─ Ох! Умираю от любви!

─ В меня целься!

    С широко раскрытыми глазами Леонид испуганно наблюдал безумную игру взбалмошного бога, который вслепую посылал стрелы в юные сердца, воспламеняя их огненной страстью.

    С тревогой окинув глазами поляну, ощутил на себе чей-то проницательный взгляд. В тени раскидистого кедра на мгновение увидел точеную фигуру Тамарис. Вдруг от пронзительной боли  в сердце упал на колени, как подкошенный.

─ Если  эта мука  любовью зовётся, то от любви умереть легко…

    С тоской поглядел он на кедр,  но Тамарис скрылась. По поляне протянулись длинные тени, солнце незаметно скатилось за горы.  Амуру надоело играть с дриадами и фавнами в слепую силу любви, сняв повязку и насмешливо взглянув на Леонида, он расправил крылья и вспорхнул под облака.

   В лесу стемнело.  От высокой скалы потянуло прохладой. Впереди замигали всполохи факелов. Отовсюду к лесному гроту огненными ручейками  стекались парочками дриады и фавны. Как они были счастливы!  Леонид ощущал себя чужим в этом мире. Зачем пришел сюда, кого порадует?  Ему бы тоже петь священные гимны, любить и быть любимым. Но Тамарис не подошла, когда казалось, что  умирает. Не коснулась её сердца стрела Амура…

    Горечь одиночества тугим комом подступила к горлу. Сдерживая рыдания, хватал он ртом воздух, стараясь не выказать глубины страданий. С низко  склоненной головой шел, замыкая факельное шествие.

   Чем ближе подходили  к белой скале, тем громче слышались звуки флейты, кимвалов и барабана. Как он волновался!  Вдруг они прогонят его, и он никогда уже не увидит Тамарис. До предела натянутые на гриф сердца нервы,  каждую минуту могли оборваться.

   ─ Юношей, желающих участвовать в турнире поэтов, Дионис приглашает в священный грот, ─ пронесся  громкий голос.

─Пробил мой последний час, ─ застонал Леонид.─ Прощай, возлюбленная!  Если не увижу солнце в  зеленых глазах, не услышу нежный голос, буду петь о тебе и с именем дорогим на устах умру в сумраке грота.

   Слезы катились из его глаз. Ничего не видя перед собой, наугад ступал  вслед за фавнами с тирсами в руках. До его слуха донесся  рассказ о Пелее, одном из судей в царстве теней. Боги решили отдать ему в супруги прекрасную  Фетиду, обладающую недюжинным умом и множеством талантов. Она могла превращаться в разных зверей и земноводных, знала мысли богов и людей. Решение стать женой простого смертного унижало и оскорбляло её. Она отказала Пелею. Чтобы добиться своего, по совету кентавра Хирона он набросил на красавицу тяжелые цепи. В оковах нереида подчинилась,  постепенно утратив свои способности.

   Подслушанный миф потряс Леонида. Не о такой любви мечтало его сердце. Почему же убегает от него Тамарис, а встретившись, отводит взгляд в сторону? Лучше спеть ему  о любви Париса и Елены, чем плакаться о неразделенном чувстве!

     Последним вошел он в узкий лабиринт пещеры, украшенный гирляндами из роз и плюща. Идущих освещали пылающие факелы на стенах, слышались приветствия в честь гостей. Под высокими сводами эхом отдавались звуки музыки, смешивая в сердце печаль и радость.

   В центре грота привлекал внимание празднично убранный стол. Его украшали цветы и виноградные листья с большими кистями янтарных ягод. Виднелись чаши для воды и вина, золотые вазы, блюда с фруктами и яствами. На удобных клинэ возлежали выступившие на турнире юноши, у стены располагались музыканты.

   Его не приветствовали, не встречали. Никем не узнанный,  молча остановился он, опершись о холодную стену грота.

─ Непрошеный гость на чужом празднике даже среди поэтов,─  только подумал, жалея себя, как сильный голос из глубины зала заставил насторожиться:

─ Спасибо выступившим на празднике. К сожалению, не прозвучали стихи  Леонида. Знаю, что он сегодня среди вас. Прошу приветствовать!

  Музыканты заиграли громче, поэты дружно застучали тирсами по каменному полу грота. Леонид смутился.

─ Подойди к Дионису, ─ шепнул кто-то позади. ─ Он желает услышать твою поэму о любви.

   Стараясь подбодрить смущенного гостя, юноши образовали живой коридор, украсили его голову венком из роз, набросили на плечи легкий плащ.

   Леонид медленно подошел к золотому креслу, на котором сидел Дионис. Белого мрамора лицо бога озаряла улыбка, глаза излучали  нежность. Ему поднесли два золотых кубка.

  В правой руке у меня находится чаша с вином, ─ поднявшись навстречу Леониду, произнес он. ─ Выпив из неё, ты сможешь вернуться на тропу, ведущую в мир, из которого пришел.

   После недолгой паузы, игриво посматривая вокруг,

продолжил:

   ─ В другой руке ─ напиток, дарующий вдохновение поэтам. Испробовав его, в вечном поиске истины  будешь блуждать тропами мифического леса среди простых смертных, лишенный радости  земных наслаждений.

   Дионис испытующе смотрел в глаза Леониду.

─ Мой напиток во второй чаше, ─  молвил юноша.

Дионис подал ему до краев наполненный кратер. Леонид осторожно взял и залпом осушил золотой кубок  вдохновения. Под ритм ударов сердца неожиданно легко сложились строки:

 Высоко в облака птица в небо взлетала,

А в зеленом лесу Тамарис,

Как же долго душа одиноко блуждала,

Не молчи, приходи, отзовись.

      Сердце плачет, скорбит об утерянном рае,

      Нет утехи ему, ветер голос унес,

      Как легко мы подчас то, что любим, теряем,

      Сожалея, что рай потерялся средь грез.

Лес зеленый, прости, что ворвавшись невольно

В тишину твоих снов, тихих сказок-чудес,

Бурей мыслей своих сердце ранил так больно,

Что коснувшись земли, шлю мольбу до небес.

     Средь зеленых ветвей, средь цветов лучезарных

      Затерялась душа – Тамарис,

      Я пройду по земле, сохранив нашу тайну,

      Но, прощаясь, прошу, хоть на миг, отзовись.

  Надрывно пела флейта, ей вторили кимвалы и барабан, а вдохновение не покидало поэта. Он читал стихи в честь того, кто открыл тропу к священному гроту у белой скалы, о горячем желании пить из чаши, упиваясь волшебным напитком. С последним словом звуки музыки стихли. Леонид впал  в забытье. Два фавна осторожно уложили его на зеленую траву у ручья.

─ Счастливый, получил божественный дар жить как душа и как простой смертный, чередуя пребывание на земле и в небесах, ─ произнес первый.

─ Чему удивляться? ─ поддержал второй. ─ Он сам восстановил в памяти забытую дорогу к посвящению Диониса.

─ Уходим, слышу голоса людей, ─ заторопился первый.

─ До встречи, Леонид, ─ шепнул второй, целуя спящего в лоб. Минуту спустя они растворились в чаще леса…

─ Смотрите, спит, ─  послышался женский голос.