КОНКУРС "ДОЛИ" — "Судьба человека"
Сергей ТАРАСОВ (г. Санкт-Петербург, Россия)
БИТВА ПРИ ХУРГАДЕ
1. Не лето — причина конфликта
Перед каждым встает один непростой вопрос: как максимизировать уровень счастья и при этом разумно распорядиться деньгами. Или что же приносит нам больше удовольсвий: материальные покупки или расходы на охоту за впечатлениями — например на путешествия? Кто–то скажет: путешествие пролетит быстро, а покупка останется навсегда. Но к материальным благам мы быстро адаптируемся, и они ненадолго приносят радость. А вскоре становятся чем-то привычным, обыденным. В то время как впечатления идеального отпуска обычно в большей мере удовлетворяют наши подсознательные потребности в счастье.
Если верить Чингисхану — ничто не ценно в путешествиях так, как познание новых людей и облюбование неизведанных вами мест.
И как только начинаешь думать о путешествии, уже хочется петь, так волнует дух это прекрасное чудное слово, представляя: красивейшие горы, моря, реки нашей планеты; страны, города, людей, говорящих на иных языках; причудливые обычаи, правила поведения и одежды.
Многое изменилось со времен Чингисхана. Теперь для путешествий не надо собирать орду кочевников со всей Азии. Достаточно купить путевку, и в любое время года: жарким летом или холодной зимой, в любую точку нашей старушки Земли вас доставит самолет.
Что уж говорить о погоде в зимнем Петербурге. Когда белые ночи превращаются на пару месяцев в темные дни, ядрёный морозец чувствительно пощипывает за уши, искристый белый снег поскрипывает под ногами, трудно представить себе что в нескольких часах лёта от Питера царит южное благолепие бархатного сезона, полыхание красок подводного мира, благоухание цветов невиданных растений.
В общем, прямо под Новый год, пока не забрезжили лучики надежды на приход весны, мы с девушкой решили съездить отдохнуть в Египет в Хургаду. В этот город вечного лета с высоким солнцем, стройными и гибкими пальмами, глубокой и прозрачной водой. Дать жизнь всему телу: покупаться, позагорать и насколько это возможно окунуться в лето. Четырехчасовой перелет, паспортный контроль, положенные места по выдаче багажа и о, чудо, мы с видом, как будто прилетели что-то завоевывать, вышли из аэропорта в лето.
Но не тут то было. Для осознания остроты ситуации нужно представить себя на месте людей, ещё в Питере сдавших дубленки в камеру хранения и находящихся в предвкушении тепла и впечатлений, а вернее то, что они чувствуют, когда их сокровенное желание вот–вот исполнится, не подозревая, что их ждет неожиданный поворот.
В Хургаде, как бы дико это не звучит, стояла зима: сильный ветер с песком, гоняющий по земле цветы южных растений; облака из пыли; пальмы, перегнутые пополам от ветра. Разыскивая автобус, мы словно плыли в призрачном свете, напоминавшем белую ночь, время от времени протирая глаза, воспалившиеся от песка, который был везде. Вой ветра был слышен даже в автобусе, а когда он тронулся, песчаный туман стал еще плотнее. Неприятная каменистая пыль всю дорогу до отеля барабанила в стекла. В целом, первое впечатление оказалось не особенно приятным. Дальше — больше: в отеле, когда я увидел штормовое Красное море, поставившее крест на дайвинге с полыханием красок подводных рыб и гадов, настроение было испорчено окончательно.
Тут ещё под руку попалась Наталья — отельный гид. Молодая интересная одесситка — смуглая, черноволосая и черноглазая — была хорошо сложена и мила. Умиляло в ней то, что она была остроумно– словоохотлива и деятельно–хлопотлива как пчёлка. Эти качества как нельзя лучше отвечали её работе с туристами, склонными к инертности со всеми ее преимуществами ничегонеделания. Она влюблено-навязчиво рассказала про наш пятизвездочный отель, особо отметила, как нам повезло, что путевки и качественные услуги есть только у неё. Так как, с её слов, приобретая в Египте дешевую экскурсию на улице, мы рискуем как пулеметчики в бою: «Одна наша группа пошла с такой экскурсией на Гору Моисея и проходила сорок лет, питаясь манной небесной. И очень бы не хотелось, чтобы подобное повторилось именно с вами».
Выбирая экскурсии (настроение, сами понимаете, ни к черту), я через раз делал Наталье замечания по большенству её туристических продуктов, подтрунивая над местным хитрованством, то есть неуёмным приукрашиванием по большому счету всего лишь обыкновенной пустыни:
— Наташа, пустынный остров в Красном море, где изредка останавливаются перелётные птицы, трудно признать Национальным заповедником. Так как в неперелётное время там кроме птичьих экскрементов и песка ничего нет.
Последнее замечание стало поледней каплей. Одесситка, видимо посчитав меня занудой, в запале сказала моей подруге на ушко, но так, чтобы услышал и я:
— Долго же Вы его искали в Петербурге.
Словесный трёп с переходом на личности шел к тематически грязному сквернословию. Это уже не ерунда. Нет, если уж на то пошло, война так война. Но не всё же сразу в день приезда, подумал я. И почему мне собственно не сойтись вербальном поединке с таким очаровательным противником в окресностях Хургады? Отпуск — мирное состояние души. Но никому не позволительно играть с силами, стремящимися к умиротворению. Как говорится, если есть зритель — будет и спектакль. Если есть противник — будет и битва! При этом было бы неплохо, чтобы именно она искала встречи со мной, не бегать же за ней на отдыхе. Что при неблагоприятных климатических условиях позволит убить пару несколько дней безделья.
2. Защита Хургады
Утром мы просыпались с надеждой, что необузданное своеволие природы сегодня кончится. Но северный ветер дул с прежней силой, и казалось, он не утихнет никогда. Никто из нас представить себе не мог этого режущего ветра, несущего скрипучую каменистую пыль. Каждый, исхлестанный ветром как шлагшток попавшего в шторм корабля, в тот момент ощущал горечь разочарования, когда строить себе иллюзии было невозможно. Пусть беспутное море пенилось и шипело у ног, оно уже ничего не обещало.
Первой была обзорная автобусная экскурсия по Хургаде. Собравшись в холле отеля, ожидая Наталью, человек двадцать наших соотечественников поругивали погоду. Как говорится, на войне как на войне. Лучших условий для пролития первой крови придумать было трудно.
— в условиях революционного насилия арабской весны при выходе из автобуса в город, мне кажется, в целях безопасности необходимо разбиться на русские тройки. Неспроста раньше наши моряки выходили в зарубежный порт по трое, — предложил я согражданам.
Как ни странно, сограждане скорее с пониманием, чем со смехом восприняли мои слова. Некоторые тут же припомнили и КПП по дороге в отель, похожие на доты с автоматчиками внутри, и массу других жутких случаев из жизни отдыхающих в Египте, связанных в основном с тем, что наши женщины, открывая некоторые учаски своего тела, наивно полагают, что всегда могут сказать «нет» любому мужчине в любом месте и в любой момент времени.
Грустная правда однако заключается в том, что это «нет» не имеет силы в Египте.
Открытое тело европейской женщины рассматривается представителями восточно-мужской породы как дичь, вид какой–то редкой птицы. Не очень строгие нормы ношения одежды провоцируют консервативных мусульман к трем последовательным стадиям: возбуждению, влечению и искушению даже при беглом взгляде на женскую кожу. Так, одна дама бальзаковского возраста рассказала, как вчера в близлежащих бутиках её чуть ли не хватали за руки, прикасались к талии с непристойными намерениями, пытались потрогать другие доступные части тела.
Случай за случаем, и к приходу одесситки Хургада превратилась в нашпигованный автоматчиками центр боевых действий. Я уже сам был не рад тому, что мое предложение неожиданно послужило руководством к действию, когда вся группа, состоявшая из пар, попутно перезнакомившись, разбилась по другому принципу, пополнив ряд всенародно любимых «троек» новыми типажами. Из–за убийственного довода уже подвергшейся уличным посягательствам дамы: «Если пропадет пара, то тут её искать никто не станет, решив, что загуляла. Чего не случится при потере второй половинки», к трем богатырям и трем танкистам добавились три туриста.
Полчаса припозднившаяся продавщица экскурсий пыталась понизить уровень обывательского страха, отвечая на неприятные вопросы, типа: «Почему за свои же деньги и под пулеметы?» и доказывала:
— Вы попали в самое безопасное место в мире. У нас пятизвездочный отель, который гарантирует стопроцентную безопасность своих туристов. Хотя экскурсию проводит другой гид, я могу поехать с Вами и закрыть своей грудью напридуманные Вами амбразуры. Хотите?
Оценивая Наташины весьма пышные средства групповой защиты — третий полный с проглядывающимися через белое платье грудными наконечниками цвета кофе, мужская часть группы сразу же сдалась без боя, почти синхронно выдохнув:
— Хотим!
Вся экскурсия состояла из заводика по изготовлению парфюмерного масла, торговый зал которого по площади превышал сам «завод», пятиминутной остановки у мечети и гипермаркета китайского ширпотреба. Хургада походила на спальник в пустыне: без достопримечательностей, без истории, без легенд. Что самое печальное в неистовую парализующую работу транспорта хабуб[1] — без шансов выбраться из Хургады куда–либо на охоту за впечатлениями. Оставалось любоваться облаками в виде стены пыли и этим вечно–однообразным пустынным пейзажем. Разве можно его сравнить с нашими красотами: с золотом осени, белоснежными зимами, чарующей весной, ярким летом? Не ценим мы то, что имеем. Грустно и тоскливо. От скуки я пару раз сошелся с Натальей по поводу катания на автобусе по одним и тем же дорогам, что напомнило мне проделки таксистов маленьких городов. Но, не зная характера местности, всякий раз был бит. Бит с таким жаром и гордостью за Хургаду, что поневоле любовался греческим лицом и черными глазами своей визави.
Сказать, что я был доволен тем, как провел тот день — ничего не сказать. Всё с самого начала пошло совсем не так. В тот момент к общей тяжести разочарования, которую несли вместе со мной все экскурсанты, добавилась еще и горечь поражения. Такая вот охота.
3. ЕС серьезен. В союзниках только Англия
А Северный ветер крепчал день ото дня. Погода была воинственна и свирепа, как тьма кочевников в сезон большой охоты. Звенящие песчинки египетского дзуда[2], как тучи комаров зудели везде: в глазах, в ушах, скрипело во рту. Подчас невыносимо зудела душа в желании смыть с себя эту назойливую желто–каменистую пыль. О купании в море не могло быть и речи. От обилия песка на пляже, редко там ступала нога отдыхающего. Вечерами было откровенно холодно. Не такого счастья искали мы в этих краях. Арабы, закутавшиеся в свои бурнусы, верблюды и украдкой пробирающийся шакал — вот существа, которым дано неслышно ступать по этой земле. А что здесь делать нам, солнцелюбивым городским жителям, вырвавшимся из мрака зимних улиц? Добрести до постели и уснуть, дотащиться до бара и напиться.
В основном все отогревались в подогреваемых бассейнах. И вот в одном из них, плавно перетекающем в бар, я познакомился с интернациональной супружеской парой. Усевшись на притопленную в воде у барной стойки тумбу, заказал бармену: «Джин, тоник, айс, лайм» и подал иронично–вежливый знак сидящещей рядом паре: «Сегодня «прекрасная» погода, не правда ли?». Этого оказалось достаточно, чтобы услышать англо–канадскую версию о постигших нас превратностях судьбы. Женщина оказалась англичанкой из Лидса, а мужчина — канадцем из Галифакса. Говорила в основном англичанка. В её глаза безмятежно–лазурного цвета было так приятно смотреть, не отрываясь. И казалось, что пока я влюбленно рассматриваю её, буду всё больше пьянеть и пьянеть. Но приходилось переводить взгляд на канадца, который во время его редких замечаний символизировал солидность под маской сдержанности и ледяной стойкости. Выпив за знакомство и наговорившись о погоде, футболе и хоккее я заговорщицким тоном открыл им маленький секрет:
— На территории отеля есть один необогреваемый бассейн, который к утру покрывается коркой льда, способный выдержать мужчину моего веса. И только в нём на заре в солнечной Африке можно покататься на коньках. Сегодня рано утром мне посчастливилось увидеть все оттенки синего цвета: начиная с темно–синего в дали моря, переходящего в ультрамарин у берега и заканчивая лазурным дном бассейна, переходящего в бело–голубые разводы от коньков на ледяной поверхности. Зрелище немыслимое, а впечатление незабываемое. Желаю вам испытать подобное.
Надо сказать, что из англосаксов юмором, а именно гиперболизацией и доведением ситуации до абсурда, владеют, на мой взгляд, только подданные Её Величества. Англичанка, с таким естественным и манящим смехом допив коктейль, пожелала:
— Много не пейте, ребята. После такого «прекрасного» тоста, так и хочется искупаться на последок, — и, излучая ироничную улыбку, ушла в воду.
Представитель страны отцов–основателей хоккея, лицо которого не выражало ничего кроме холодной вежливости, немного подумав спросил:
— Где в отеле находится пункт проката коньков?
В тот момент трудно было удержаться от смеха, и что ещё оставалось, кроме как сделать очередной заказ:
— Бармен, пожалуйста, джин, тоник, лайм, гм… Кому–то уже хватит, льда больше не надо.
В подтверждение версии о дифференцированном подходе к чувству юмора европейских народов я убеждался каждый вечер в многочисленных отельных барах, по которым шататься являлось непременным условием вечернего моциона.
Англичане, услышав историю о возможности покататься на коньках на заре в Африке, смеясь, похлопывали по плечу и заказывали мне в баре доселе неизведанные коктейли с затейливыми названиями.
Жители этого дождливого острова у берегов Европы, также как и мы не избалованые хорошей погодой, очень веселые по своей природе люди, до крайности веселые. Они как и мы способны ночи напролет пить, шутить и смеяться. Что больше всего нас роднит — так это подтрунивание над собой:
— Мы такие идиоты, что умудрились спустись на ветер всё, что можно, — говорил один.
— Кроме денег, — после паузы патриотично добавлял второй.
— Вам бы наших дураков и дороги, вы бы первыми улетели в космос, — следовал мой ответ.
И это не простодушный идиотизм. Англия, как и Россия, веками занимали почетные места среди великих держав, временами контролировали самые большие территории в мире. А такие огромности других пугают, к тому же империи всегда били слабых. Русские и англичане стали победителями Наполеона и Германии и настолько уверены в своем превосходстве, что не перестают смеяться над собой. Это как если бы кто–то сказал своему соседу, который хотел бы с вами подружиться, но при этом понимает, что с вами будет невероятно тяжело, а ссориться вообще страшно: «не бойся меня, я не так уж силен, огромен и ужасен, как ты думаешь».
Для простых людей на глубинном уровне существует как минимум разновидность теневой дружбы и как максимум странное чувство братства между двумя капризными народами, оказавшимися на краях Европы и не рвущихся на самом деле быть её частью.
Юмор — это вопрос статуса и он обязателен в двух окраинных европейских державах, что бы тебя считали интеллигентным человеком, душой общества. В любой компании успех всегда на стороне того, кто больше другого заставил общество смеяться, а не на стороне того, кто внушал всеобщее недоумение своей серьезностью: «Болеет, видимо, бедняга»
И это не клоунада, а ингредиент ума и знак того, что всё идет хорошо. Посмеяться над собой, где–то признать свои ошибки, продемонстрировать свою скромность и готовность учиться — это те нравсвенные ориентиры, при помощи которых достигается позитивное настроение и повышается эмоциональная устойчивость к стрессам. А в социальной среде позитив распространяется среди людей как благотворный вирус, заразительный как смех младенца. Хорошее настроение одного человека является коллективным делом и может посредством общения быстро распространяться и способствовать радости родственников, близких друзей, друзей друзей и так далее.
Полностью текст читайте на
http://vbasyrovdola.ucoz.ru/load/sergej_tarasov_bitva_pri_khurgade/1-1-0-32
(Скачать с сервера)
