ПРОДОЛЖЕНИЕ


Но какие бы тяжкие и смутные времена не переживало Отечество, у истинного творца – будь это композитор, скульптор или художник, – в его горячем сердце всегда найдётся место  для создания прекрасного, юного, вечного чувства – чувства восторга и любви перед красотой окружающего мира. Так и у  поэта Владимира Шемшученко. Как требователен тогда поэт в выборе красок для своей художественной палитры, создавая удивительно яркие по образности картины природы во все времена года! Сколько здесь не заёмных образов, ярких, неожиданных метафор и сравнений, делающих стихи запоминающимися! Происходит просто какое-то чародейство в его душе со Словом, рождающим в ней неповторимую, самородную поэзию! Так и хочется, уважаемые читатели, процитировать вам прекрасные по мелодике и высокой художественной выразительности строки:

 

Апрельское утро грачами озвучено.

Уходит подлесок в туман не спеша.

Еще две недели, и скрипнет уключина,

И лодка пригладит вихры камыша.

Еще две недели, и синяя Ладога

Натешится вволю, подмяв берега.

И в небе проклюнется первая радуга,

И рыба пойдёт нереститься в луга.

И ветер с Невы –  аж до самого Таллина! –

Молву донесёт… А пока среди льдин, 

Как спящая женщина, дышит проталина

С лиловым цветком на высокой груди.

                                          (Стих.  из цикла «Времена года»)

 

    Или вот еще пример необыкновенной, прекрасной поэзии, поднявшейся до недосягаемых высот:

 

Ветер нынче строптив, хамоват и развязен,

Вот и верь после этого  календарю.

Я к нему паутинкой-строкою привязан,

Потому и стихами сейчас говорю.

Ветер ходит, где хочет, живёт, где придётся:

То стрелой пролетит, то совьётся в кольцо.

Окликаю его    он в ответ мне смеётся

И кленовые листья бросает в лицо.

Он стучит мне в окно без пятнадцати восемь,

Словно нет у него поважнее забот.

Он несёт на руках кареглазую осень

И листву превращает в ковёр-самолёт.

Он целует её, называет своею,

И ему аплодируют створки ворот…

Я стою на  крыльце и, как школьник, робею,

И сказать не умею, и зависть берёт.

                                 (Стих.  «Август»)

 

 Великолепны по богатству выразительных средств и красоте поэтического звучания его стихи о Родине. Примером сыновьего почитания своей отеческой земли служат стихотворения: «Родиной пахнет ковыль», «Не то чтобы нас пригласили...» и мн. др. Смирением и потаённой радостью наполнены строки последнего вышеназванного стихотворения, где поэт говорит о возвращении после долгих скитаний на Родину:

 

Не то чтобы нас пригласили –

Скорее  наоборот.

Но мы приезжаем в Россию

Из всех суверенных широт.

Нам стало вдали одиноко

И сделалась участь горька.

И с Запада, и с Востока

Течёт человечья река.

Над мыслями нашими властвуй.

Пришли мы к тебе налегке…

Как сладко сказать тебе: «здравствуй!» –

На русском своём языке.

            (Стих. из цикла «Родине»)

 

К таким же высокой пробы произведениям можно отнести и стихотворения:  «Рождество», «Заревые июньские росы...», «Полыхнувший закат до полоски алеющей сужен» и др…   Очень    светло  воспеты  у  Владимира Шемшученко в книге и любовь к матери и к своей возлюбленной, ставшей позднее женой и подарившей ему  сына с дочкой. Об этом свидетельствуют множество стихотворений. Очарованием любви и непорочной страстью веет на нас от этих по-юношески исповедальных  строк в цикле «Марине»:

 

Смахнул снежинки с тёмной шубы

И сразу понял – опоздал!

Тебя в обветренные губы

Мороз уже поцеловал.

Глаза в глаза и – задохнулся,

И растворился… И пропал…

Ненужным словом поперхнулся

И поражение признал.

Я снег! Лепи меня руками.

В азарте пальцы обжигай.

Взрывайся белыми стихами

И междометьями стегай.

И смейся. Смейся до упаду.

А вечер – бел. А ветер – тих.

Приму, как высшую награду,

Прикосновенье рук твоих.

                         

      Необычно трогательно звучат стихи о высокой любви и нежности у него и в цикле «Колыбельная для Марины», где поэт своим трепетным сердцем чутко прислушивается к дыханию своей любимой, боясь пропустить этот неповторимый миг:

 

Спи, родная, любимая… Я просыпаюсь.

Чтобы слушать, как ты тихо дышишь во сне.

Я гляжу на тебя и всегда удивляюсь,

Что не грезишься ты, богоданная, мне.

Мы с тобой, дорогая, счастливые люди –

Нам досталось сполна и воды, и огня.

Мы слились воедино – я знал, что так будет.

Если я оступлюсь, ты поддержишь меня.

И когда в небеса позовёт нас дорога…

Не хотел говорить, но сегодня скажу:

Если первым уйду – проводи до порога.

Если первой уйдёшь – я тебя провожу.

                                  (Стих. «Спи, родная, любимая…»)

 

Какое здесь глубокое, библейское единение до самого смертного вздоха супружеской любви, предначертанной нам свыше! И это не бравада поэта перед читателем, а осмысленное жизнью и отвечающее канонам православной веры, убеждение человека.

И, как продолжение этой любви у поэта, по-особому  нежно звучат его строки, посвящённые детям:

 

Спит дочурка, спит маленький сын.

Ночь звезду за звездой зажигает.

Разжигаю стихами камин.         

Мне жена помогает.

                           (Стих. «Стало страшно читать и писать…»)

              Окончание см. на следующей странице: 

http://vbasyrovdola.ucoz.ru/index/vladimir_kornilov_okonchanie/0-394



О