КОНКУРС "ДОЛИ"  — "Судьба человека"

 

Таьяна ТУРБИНА (г. Арад, Израиль)

 

Долгое эхо. ..

 

Неумолимо бежит время стирая из людской памяти воспоминания о Гражданах Мира. О людях, которые ценой героической жизни: организационного таланта и специальных знаний внесли неоценимый вклад в развитие общества в разных областях науки, техники, медицины, образования, воспитания…

Я расскажу вам о героической жизни, подвиге Наума Исидоровича Балабана, спасшем тысячи жизней, как во времена сталинских репрессий, так и в период Великой Отечественной войны.

К большому сожалению, мне, родившейся в Крыму и жившей в Ялте до 2012 это имя стало известным только в Израиле - от племянницы Н.И Балабана, Натальи Соловьёвой, в девичестве Валентин, бывшей москвички. Нас с Натальей объединила любовь к живописи. Много времени мы проводили вместе на пленерах, делая наброски живописных уголков нашего города. Результатом нашей дружбы стала выставка картин в 2013 году в общинном центре «Кешет», а позднее повесть - о еврейской семье из города Радзивиллова Волынской губернии в Австро-Венгрии (ранее это была территория Силезии) к написанию которой мы приступили в 2012 году.

Наталья преподававшая в Московском Авиационном институте, в летнее время выезжала в лагерь МАИ под Алуштой, где продолжала работу с студентами. Там в 2000 году она встретилась с операторами областной телестудии, которых заинтересовал её рассказ о знаменитом родственнике, погибшем в Симферополе во время оккупации.

До встречи с Натальей многие крымчане считали, что Н.И.Балабан был караимом и после войны у него не осталось родственников. Ей сообщили имя ученика – преемника профессора Балабана – Виктора Петровича Самохвалова, в то время заведующего кафедрой психо-неврологческой больницы в Симферополе на улице Розы Люксембург.

Приехав в Симферополь она пошла в больницу, и обратилась к дежурному врачу в приемном отделении, назвавшись родственницей профессора Балабана.

- Наум Балабан большой доктор, великой души человек! Мой отец ещё при нем работал в этой больнице врачом-психиатром, – сказал тот. Её познакомили с человеком весьма преклонного возраста. Бывший доктор в начале войны прибыл с Белорусского фронта в Симферополь с поручением к Науму Исидоровичу.

Старый доктор водил Наталью по территории больницы, показывал помещение, где жили Наум и Елизавета Балабаны во время оккупации, так как их квартиру, находившуюся в городе немцы заняли под комендатуру.

До войны в этих помещениях размещался дневной стационар для лечения алкоголиков. Многие граждане не смогли эвакуироваться из Крыма, не говоря уже о душевно больных.

Самохвалов познакомил Наталью с Борисом Берлиным, который занимался сбором и изучением архивных материалов о трагических событиях марта 1942 года и расправе над персоналом и больными.

Дед Бориса Берлина до войны работал в больнице завхозом. Он погиб при эвакуации в 1941 году на борту теплохода Армения, который разбомбили немцы у берегов Ялты.

С 2001 года Наталья занимается поиском документов касающихся жизни Н.Балабана, дополняя материалы найденные Борисом фотографиями из семейных альбомов и воспоминаниями многочисленных родственников, живущих в разных уголках мира.

Работая над текстом я помогала ей систематизировать события семейной биографии рода Балабанов с 1880 г. Наум Исидорович Балабан - старший сын Исидора и Мани Балабан родился в городе Павлограде в 1889 г. В 1909 году Наум поступил в Дрезденский университет на медицинский факультет. Когда началась Первая Мировая война, отец перевёл его учиться в Швейцарию, в город Берн. Учителем Наума Балабана, по специализации психиатрия был, возглавлявший в Берне, курс психиатрии профессор Д.А.Клепинин, автор известного труда – «Основы гипнологии».

После окончания обучения Балабан Н.И. в 1915 году вернулся в Россию в Харьков, где в то время жили родители с младшими детьми Евгенией, Александром и Валентиной.

Наум подтвердил свой диплом в Харьковском университете и с 1915 по 1918 г. служил в войсковых частях и лазаретах Северного фронта царской армии.

После демобилизации в 1918 году он прошёл «экстернатуру» в клинике нервных болезней в Харькове. В начале 1919г. Наум был мобилизован в Рабоче Крестьянскую Красную Армию. Возглавил борьбу с эпидемией тифа в Ростове, где инфицировался и лечился в стационаре, там за ним ухаживала сестра милосердия, бывшая княжна Елизавета Алексеевна Нелидова из Санкт-Петербурга. Так он познакомился с своей будещей женой. Завязались романтические отношения, с последующей перепиской. Ведь после излечения доктору Балабану пришлось служить в военно-санитарных управлениях города Киева, а затем Одессы. Когда Одессу заняли белые, Балабана командировали из военного ведомства в Земский союз.

Он продолжил службу вначале в городе Кисловодске, а затем был переведен в Крым в город Феодосию. В 1921 г. Наума Балабана назначили заведующим лечебно санитарным отделом Наркомздрава в Симферополе. С 1922 г. он становится главным врачом областной психоневрологической больницы. Елизавета приехала в Симферополь.

Наум Балабан и Елизавета Нелидова поженились 18 августа 1924года и до конца своей жизни не расставались. Его жена в совершенстве знала немецкий язык, так как получила образование в Институте Благородных девиц в Санкт Петербурге. С 1934 года профессор возглавил кафедру психиатрии в медицинском институте Симферополя.

Во время репрессий, он возглавляет судебн о-психиатрическую экспертизу – был председателем комиссии. Балабан ставил подозреваемым диагнозы психически больных, спасая их от арестов и ссылок в лагеря. Наум Исидорович близко соприкосался с трагическими судьбами "заговорщиков". В те страшные годы он спас многих людей.

Профессор был знаком со многими известными людьми того времени и оказывал им помощь, о чёмсвидетельст архивные документы. Его пациентами были:- Фаина Георгиевна Фельдман (Раневская, после того, как её здоровье пострадало от всего увиденного и пережитого ею во время еврейских погромов в Одессе), и Аркадий Райкин. Профессор обратил внимание на талантливого студента А.Р. Довженко, отличавшегося особыми способностями: он умел останавливать головную боль. Довженко в то время практиковал как врач ветеринар и травматолог. Наумом Балабан научил его применять гипноз и спасать от алкогольной зависимости пациентов по методике траволечения своего коллеги Д.М. Бехтерева.

В начале 1941 года Наум Балабан стал одним из первых медиков в РСФСР, получивших звание «Заслуженного врача республики». В июле ему было присвоено звание военврача первого ранга с назначением начальником военного отделения в больнице.

К началу войны республиканская больница под руководством Наума Балабана превратилась в образцовую, по тому времени, клинику. Количество коек увеличилось до 1000, появились подсобное хозяйство, роскошный розарий, трудовые мастерские.

В клинике применялась трудотерапия благотворно влияющая на душевное состояние больных, помогающая в их адаптации к жизни в обществе.

Началась война и возникла угроза оккупации Крыма и по распоряжению правительства на территории полуострова были оставлены четыре ведущих в своих областях профессоров кафедр: отоляриноларингологии - Потапов (погиб с группой «Сокол»), госпитальной хирургии - Круглов, глазных болезней - Вельский и психиатрии – Балабан, также Радзвиловский, работавший до войны культорганизатором.

В Симферополь вошли обще войсковые части германской армии. Началась оккупация.

Радзвиловский возглавил здравоохранение в Крыму, он ценил знания специалистов, и к нему обращался Балабан решая интересы больных. Наум Иссидорович прекрасно говорил на немецком языке. Ожидали, что он будет сотрудничать с властями. Но Балабан отказался сотрудничать.

Из материалов следствия, проводившегося после освобождения от фашистов Симферополя и Крыма: (Из свидетельских показаний Мария Евгеньевны Иагансон – врача психиатра, которая работала в больнице с 1921г. - 1964г.)

- «С начала оккупации, больница существовала на скудные остатки запасов на складах. Больные голодали. На март 1942г. в больнице оставалось около 400 больных. Многие больные к этому времени умерли. Какая участь ждала психических больных - никто не знал. Ходили слухи, что в оккупированных местах больные, находившиеся в больницах зверски уничтожены»

Она передала его слова, сказанные при последней встрече: - Я так исстрадался и измучился, если за мной придут, у меня ничто не дрогнет, но живым я в руки им не дамся. Цианистый калий взятый из лаборатории больницы был всегда при нём.

- Очевидцем тех страшных дней была двоюродная сестра Наума, Анна Самуиловна Михалевич. Она вспоминала свою последнюю встречу с Нелидовой:

- «В Симферополь вошли немцы и над городом нависла зловещая тишина. Я встретила Елизавету на улице города в марте 1942года, она шла из комендатуры, где пыталась узнать, какая участь ожидает больных находящихся в больнице. Её там успокоили, сказав что «им ничего не грозит».

Анна также пострадала во время оккупации, но ей повезло она и сын выжили. В то время Анна Михайлевич с семьёй жила в Симферополе с сыном Сергеем, и мужем Барри Аббассовым, крымским татарином по национальности, лингвистом по профессии, составителем словаря арабских языков. Барри знал 12 арабских языков! Влюбленная в Барри татарка возненавидела Анну и решила устранить её и сообщила в комендатуру, что Анна еврейка. Анну с сыном Сергеем, которому в то время было 9 лет забрали в гетто, но потом перевели в городскую тюрьму.

Сергей Михалевич – эмигрировали в Израиль. Со слов Сергея: - «Мама была светловолосая с глубокими "еврейскими" голубыми глазами и прекрасной фигурой. Она понравилась начальнику тюрьмы, который сказал, что она все время стоит у него перед глазами и он обязан её спасти. По его хадатайству ей выписали «аусвайс». Вместе с ней осводили еще пять учителей. В Симферополе распустили слух, что татары выкупили их за несколько бочек вина. Этот «аусвайс» Анна Михалевич показывала Наталье в1980 году в городе Пятигорске, как семейную реликвию.

«В народе ходили слухи о том, что жена профессора была немкой, и даже в газете «Известия» за 1987 г. в статье «Поле памяти» было написано, что она немка - баронесса, и поэтому они не пожелали эвакуироваться. Из материалов следствия :Показаний старшей медсестры больницы Стевен:

- «Балабан был исключительный человек, он доверительно беседовал с больными, сидя на кровати. Он умел как-то располагать больных к беседе. К персоналу относился уважительно. Знал каждого сотрудника по имени и отчеству, и так всегда к ним обращался. Он мне говорил, что создал эту больницу, и не может оставить больных. Балабан Н.И. выписывал неопасных больных, кого могли лечить и прятать дома. Он укрывал евреев на территории психбольницы, ставил им психиатрические диагнозы, а потом выписывал под новой фамилией. В некоторых историях болезней тех лет были чистые бланки паспортов. До конца февраля 1942 года удалось спасти несколько сотен человек».

Оккупационные власти решили, что помещение больницы им нужнее - всех больных, находившихся в лечебнице, взяли на учёт и запретили выписывать.
В Госархиве России сохранились свидетельские показания:

7 марта 1942-го к больнице подъехали душегубки, в них стали заводить и заносить больных. Нянечки и медсёстры ещё некоторое время слышали приглушённые крики из машин, потом всё стихло - выхлопной газ сделал своё дело. Сохранились списки жертв: двести три женщины, сто шесть мужчин. Их тела, сбросили в противотанковый ров на Красной горке. Балабан Наум Исидорович 1889 года рождения и его жена – княжна Нелидова Елизавета Алексеевна из Санкт-Петербурга, погибли вместе с больными.

Привожу отрывок из статьи Бориса Берлина ( в газете «Крымская правда» за декабрь 2014 года).

- «Главной чертой его характера была исключительная искренность и доброта». Наум Балабан разработал методики лечения энцефалита, алкоголизма, прогрессивного паралича, но свои методики, статьи отдавал коллегам, чтобы те публиковали их под своими именами. Впрочем, есть 23 работы, опубликованные и самим профессором.

Звание профессора он получил, в 1929 году после выхода в свет монографии «Психозы и неврозы как последствия землетрясения в Крыму в 1927 году». Монографию, опубликованную в Дрездене на немецком языке, зачли как диссертацию.
Мне удалось отыскать почти 800 страниц этого труда, а также монографию Балабана «Патология личности Льва Толстого», - рассказывает историк Борис Берлин. - Особенно примечательно, что любую научную работу врач оканчивал словами благодарности и перечислением всех, кто помогал в разработке темы, не забывал даже младших медсестёр.
С должности главврача психиатрической клиники Балабана «попросили» в 1937-м. Из-за того, что его жену, Елизавету Нелидову обвинили в переписке с «врагами народа» - бывшим мужем, эмигрировавшим из страны. Полгода женщина просидела в камере. Подтвердить обвинение не удалось. Наум Балабан в то время продолжал работать в больнице заместителем главврача, руководил отделением. Он руководил комиссией судебно-психиатрической экспертизы, спасая крымчан за неосторожно брошенные фразы, и наветы, признавая их душевно больными. Удалось найти истории болезни того времени, подписанные Наумом Балабаном. Борис Берлин разыскал в архивах, диссертацию Балабана Н.И. Тема диссертации – «Взрыв шизофрении после землетрясения в Крыму в 1927г.»

– «Антропометрические изменения у больных шизофренией татар», а также другие архивные документы, в том числе приказ, что полковник военврач Балабан Н.И. оставлен до декабря 1942 года в Крыму.

На средства университета он заказал памятную доску - «Н.И.Балабан - профессор-психиатр, жена – княжна Е.А. Нелидова, спасли 500 человек от сталинских репрессий, 500 больных спасли от уничтожения». Далее надпись на иврите.

Медсестра Стевен передала в музей Яд Вашем, имя Балабана для памяти в истории Холокоста.

Крымская республиканская клиническая психиатрическая больница №1 в Симферополе могла бы носить имя врача Наума Балабана.

Как рассказал «Аргументам недели – Крым» председатель национально-культурной автономии евреев Крыма Анатолий Гендин, задумка присвоить больнице имя Балабана возникла не случайно. Он был назначен главным врачом психиатрической больницы в 1922 году. В начале 1941 года он стал одним из первых медиков РСФСР, получивших звание заслуженного врача республики. Изначально предложение о присвоении имени успешно прошло, и было поддержано руководством самой больницы, однако документы по этому вопросу легли «мертвым грузом» в стенах Министерства здравоохранения Республики. Отголоски ушедшего времени ещё доносят до нас … «долгое эхо» событий, благодаря неравнодушным людям, пытающимся донести живущим ныне имена, незаслуженно уходящие в небытие.