Номинация "Малая проза"


Владимир Корнилов



                                                                                                                СЕМЕЧКИ

                                                                       Рассказ

Посвящаю самобытному русскому писателю

Виктору Ивановичу Лихоносову

    

Виктор Иванович, дожидаясь дачного автобуса, сидел на скамейке и, чтобы как-то скоротать время,  прислушивался к шумному разговору молодых людей. Те, перекидываясь солеными шутками и острыми словечками, не переставая при этом лущить семечки и запивать их пивом, громко смеялись и своим поведением как бы нарочно старались обратить на себя внимание окружающих… Из отдельных, долетавших до него фраз, Виктор Иванович понял, что они студенты какого-то престижного  ВУЗа  и только вернулись с учебной практики из областного центра, где, по их понятиям,  «хиппово»  провели время… Это услышанное, часто употребляемое современной  молодежью не русское словцо, неприятно резануло слух пожилого мужчины. При виде их беззаботных, сияющих смехом глаз ему невольно подумалось:  «Всё бы ничего. И мы были молодыми, веселыми. И нам в ту пору не претили залихватские, с терпким привкусом, словечки. Но употребляли мы их с оглядкой на старших, стеснялись произносить  в общественных местах… Да и словечки те были словно вынуты из дремучей души русского народа, выстраданные, может быть, не одним поколением  горемычных людей, судьбы которых были повенчаны нерасторжимыми узами с  «каторжной»  неволей, с нелегкой долей на земле российского труженика». Невесело стало на душе от этих мыслей Виктору Ивановичу.

А ребята, остановив вскоре приближающееся к ним такси, умчались в потоке машин к своим пристаням, оставив после себя на остановке пустые бутылки, смятые упаковки из-под сигарет и плотный слой семечной шелухи.

Взглянув на мусор, Виктор Иванович с грустной иронией вспомнил из своего далекого послевоенного детства  один курьезный эпизод, происшедший с ним из-за этих – будь они неладными, – проклятых семечек!.. Учился он тогда в 5-ом  классе вместе со своим закадычным дружком Володькой Летягиным. Время было голодное, опаленное грозами Великой Отечественной войны. Большинство семей впроголодь перебивались с хлеба на воду.   И подсолнечный жмых, привозимый иногда весной на ферму ослабевшему за зиму скоту, – казался деревенской ребятне слаще заморских пряников и даже халвы, о которых они слышали лишь из рассказов старших родственников… А тут в сентябре Витька с Володькой прознали от своих товарищей, что на колхозных полях за соседней с их селом Знаменкой созрел подсолнечник и многие уже успели впрок заготовить это деревенское лакомство.

Не стали мешкать и закадычные друзья. Целый день чинили они свои старенькие, с половиной выпавших спиц, велосипеды, клеили камеры, накачивали  колеса.  Не забыли снять ребята с велосипедов и дребезжащие, с охрипшими голосами, звонки, чтобы те не выдали их, когда они будут возвращаться обратно, отягченные полными котомками семечек.

На следующий день после занятий в школе Витя с Володькой, перекусив на скорую руку дома, окольными путями отправились в заповедную Знаменку. День был солнечный и теплый. Стайки ласточек с шумом носились в воздухе. Ничто не предвещало ребятам  какой-либо опасности. Их детские сердца, освещённые мальчишеской дружбой, ликовали от счастья и сознания, что  в этот прекрасный день: и земля, давшая всему жизнь, и  ласковое голубое небо, наполненное щебетанием птиц, и весь мир вокруг принадлежит только им – Витьке с Володькой. Встречный ветерок приятно освежал разрумянившиеся от быстрой езды лица, вздувал на спинах вылинявшие за лето их ситцевые рубашонки. Со стороны могло показаться, что это две яхточки мчатся на всех парусах по проселочной пыльной дороге к своей намеченной цели…

Неожиданно открывшееся во всю линию горизонта подсолнечное поле притягивало взоры ребят, волновало их своей спелой истомой. Издали оно напоминало огромный цветущий луг, сплошь усеянный желтыми астрами.

Оглядевшись вокруг и не заметив ничего опасного для себя,  Витька с Володькой стремглав нырнули вместе с велосипедами в густые высокие заросли подсолнечника. Переведя дыхание и успокоившись от окружавшей их осенней тишины, ребята быстро приступили к делу. Их руки дотягивались до огромных, с полными черных зёрен, плоских голов подсолнухов и, ловко орудуя пальцами, моментально опустошали их.   

Вскоре котомки были доверху наполнены запретными, аппетитно дразнящими своей сладостью семечками. Витя с Володькой, завязав котомки и укрепив их на богажниках, стали осторожно пробираться сквозь заросли к дороге.  И тут, уже у самого края подсолнечника, случилось для них непоправимое. Витькина поклажа съехала наполовину с багажника и, свисая углом, вклинилась намертво в спицы заднего колеса…

А в это время с противоположного конца поля   показалась бригада знаменских женщин во главе с бригадиром, который торопливо погоняя запряженную лошадь,  изредка осчастливливал ее своим хлестким кнутом. Стоя во весь рост на телеге и быстро приближаясь к ребятам, он вдруг заметил их согнувшиеся позы, отчаянно мечущиеся возле велосипедов…

Налетев огромным коршуном и с яростью оттрепав Витьку с Володькой за уши, бригадир нагнал на них страху, пригрозил доложить об этом  ЧП  в  районную милицию и директору школы.

Свежо было еще в памяти мальчишек время, когда за несколько, украдкой принесенных с поля пшеничных колосков или картошин, людей судили и отправляли в тюрьму... Оскорбленные и перепуганные – без велосипедов и злополучных семечек – возвращались они домой.

Если бы не Витькин дед – известный на всю округу печник и столяр, сумевший всё уладить, – то трудно было бы себе предположить, чем окончилась для них с другом та  «романтическая»  поездка…    

Вспомнив об этом сейчас при виде подсолнечной шелухи, Виктор Иванович досадливо поморщился, словно недавно произошел с ним и с Володькой тот каверзный случай, за который их чуть не исключили из пионеров…  Равнодушно и даже с каким-то внутренним отвращением проходит он теперь на рынке мимо торговых  рядов, издалека зазывающих покупателей своим искусительным запахом жаренных семечек. Перегорело в нем  навсегда с тех пор это услаждающее  с детства душу лакомство.