Закир Калмыков
Жизнь Закира Абдуллаевича Калмыкова (3 мая 1941 года рождения) тесно связана с двумя прекраснейшими городами юго-востока Европы — Одессой и Гурзуфом. Детство провел в Узбекистане.
Автор ряда научных книг, Закир Калмыков долгое время работал судовым врачом и, благодаря этому, посетил 85 стран мира, трижды совершал кругосветные путешествия. Отсюда и его знание языков — он в достаточной степени владеет узбекским, татарским, крымскотатарским, турецким языками, знает немецкий, итальянский, арабский. В 2011 году совершил хадж в Мекку. Кандидат медицинских наук Закир Калмыков пишет не только на темы своей основной профессии. За последние годы вышли его книги о Стамбуле, Судаке, об истории татар, книга афоризмов и, конечно же, книги путевых заметок. Закир Калмыков — автор множества рассказов, поражающих глубиной мысли умного, повидавшего жизнь человека.
В зоопарке
Мы с приятелем гуляли весенним днем по зоопарку. Погода была приятной, солнышко пригревало, напоминая о приближении лета; многие уже были одеты легко, а некоторые даже в рубашках. Над нами проплывали весенние облака, их тени быстро пробегали по земле и деревьям, вновь сияло солнце и становилось тепло и радостно. Кажется, не только посетители зоопарка, но и звери, и птицы радовались приближению лета. Оживленно бегали взад и вперед в своих клетках волки; разлегся на солнце и вылизывал свою великолепную шкуру тигр, бодро вышагивал по загону грязно–серый слон, весело щебетали птицы…
Лица встречных были радостны и счастливы. Многие вели за руки детей, те старались вырваться, чтобы подойти ближе к клеткам.
Особенно людно было у клеток с обезьянами. Те прыгали, гонялись друг за другом и раскачивались на подвешенных досках и веревках.
Мы полюбовались проказницами и уже собрались идти дальше, когда обратили внимание на высокого старика, угощавшего обезьян конфетами. Обезьяны ловко ловили их, проглатывали и тянули лапы за следующими. Старик бросал конфеты, пока они у него в кульке не закончились. Обезьянам же хотелось еще, они продолжали тянуть к старику лапы, потом стали дергать прутья клетки и, наконец... принялись в него плеваться. Старик отошел подальше, достал платок, утерся и тихонько засмеялся. Потом он ушел, а мы продолжали стоять у клетки с обезьянами.
– Какой молодец! – сказал, помолчав, мой приятель. – Ведь наверняка, на его месте любой стал бы кричать и возмущаться, хотя это и бесполезно, ведь это всего лишь обезьяны, что с них возьмешь. А старик рассмеялся. Право, это лучший ответ на любые обезьяньи выходки.
Корка хлеба
Вечером мы шли со старым приятелем по одной из одесских улиц. Шли не спеша, обсуждали текущие проблемы, последние спортивные события, вспоминали о прошлом.
Внезапно мой товарищ умолк, наклонился и поднял выброшенный кем-то недоеденный кусок хлеба. Взяв его, товарищ отошел и положил этот кусочек под дерево.
– Пусть хоть птицы съедят, – сказал он. – Нехорошо, когда хлеб валяется под ногами. Жаль, что люди забывают, какова истинная ценность хлеба. Те, кто когда-то пережил голод, никогда не позволят себе выбросить хотя бы корку.
Конечно, я только со слов родителей знаю, что такое голодомор, но тень голода, карточная система, коснулась в детстве и меня.
В трудные послевоенные годы мы с родителями жили в Узбекистане, на окраине Ташкента. Отец работал на военном заводе, получал мало. По карточкам тогда выдавали скудный паек. Большую его часть взрослые отдавали детям, оставляя себе совсем немного.
Не знаю точно, что однажды случилось: то ли карточки потеряли, то ли их выдачу задержали, но дома у нас несколько дней не было ни крошки хлеба. Меня, самого маленького, накормили в последний раз два дня назад. Я просил есть, но мама только плакала…
И вот, сидя на полу перед кухонным шкафчиком, я шарил по полкам в надежде найти что-нибудь съестное. Ничего там не найдя, я сунул руку на всякий случай под шкафчик и, представь, на что-то наткнулся. Это «что-то» было случайно упавшей за шкаф сухой и заплесневевшей коркой черного хлеба.
Схватив корку, я с радостным криком я побежал с ней к маме. Она заулыбалась и, очистив и размягчив корку в теплой воде, накормила меня. Как же я был горд своей находкой!
И вот, когда я сейчас вижу, как под ногами валяются куски хлеба и булок, в памяти всегда всплывает тот давний ташкентский случай.
