Издательство "ДОЛЯ"

Евгений Брикман

 КАРАУРАК

В тайге есть места, где происходят непонятные, порой пугающие события. Одно из таких мест эвенки назвали «Караурак» (кара – «черный, плохой, злой» и урак – «впадина, яма»). На самом деле, всему есть объяснение. Не все так страшно, как многим казалось…

Не поет на заре соловушка.

Не разбудит меня песня дивная.

Затуманил даль дым пожарища.

Налетела рать – злые вороги.

Злые вороги – гость непрошеный.

Нивы хлебные жечь, да конем топтать.   

Будут женушки слезы - реки лить.

Горе–горькое погоревывать.

Горе–горюшко, реки слез текут.

Вражья силушка зря старается.

Кто на Русь с мечом – смерть свою найдет.

Сила грозная собирается.

Сила грозная, за Россию – мать.

Будет бить врага рука крепкая.

С Верой–Правдою, с честью жизнь отдать.

Пой, соловушка, зорькой летнею.

г. Северный, 2004 год.

Возвращение к сознанию было, мягко сказать, трудным. Болело все – от пяток до макушки. Я пытался сообразить где, что, и главное – для чего. В какой-то момент увидел себя, лежащего на куче всякого барахла. Картинка мелькнула и погасла, но этого мгновения хватило для осознания, что это действительно я. Видок был такой, будто меня не так давно пропустили через гигантскую мясорубку. В устройстве не было ножа и решетки, поэтому шнек все смял, пожевал и вывалил полученный результат. Открывать глаза было трудно, но необходимо. Хотя бы для того, что бы проверить, так ли на самом деле все плохо, как было показано в мимолетном слайде. Раньше со мной такого не случалось – видеть себя со стороны. Обычно я сначала открывал глаза, затем осмысливал – осматривал – ощупывал. Не сразу, но веки открылись, глаза получили возможность видеть, вернулась способность осязать и, как ни странно – мыслить. Оказалось, что нахожусь не так и далеко от дома, в котором неделю назад снял квартиру. Мимо приемного пункта вторсырья я проходил каждый раз, когда выходил в город. У приемщика на прилавке были разложены всякие хозяйственные мелочи, книги, виниловые пластинки. Картинка из далекого детства… было время, когда приемщики вторсырья приезжали во дворы многоэтажных кварталов, и у них можно было обменять, а иногда и просто купить капроновые и металлические крышки, иголки для проигрывателей и прочие нужности. С приемщиком я дважды разговаривал. Интересный дядечка лет шестидесяти, общительный. Теперь этот разговорчивый лежал в углу своего приемного пункта и, как мне показалось, укоризненно смотрел на меня сухими безжизненными глазами. Из небольшого отверстия на лбу, над левым глазом, стекла кровяная дорожка.

- Извините, уважаемый, это не я… это – нас… – пробормотал я чуть слышно, и попытался встать на ноги.

С третьей попытки мне это удалось. В небольшой комнатушке все было перевернуто и разбросано. Оказалось, приемный пункт закрыт на замок. Это дало мне надежду, что с сотрудниками правоохранительных органов я встречусь не сию минуту. Что ж, все не так паршиво, как показалось с самого начала, когда я увидел труп приемщика. Не должен я вообще-то быть здесь, не должен. Я ехал в такси на обусловленную встречу и, стало быть – не доехал. Вместо встречи с нужным мне человеком я оказался практически там, где неминуемо оказывается то, что изначально попадает живому существу в рот, короче – в заднице. А ведь предупреждали, предостерегали… Как же, знаем – плавали… ПРИПЛЫЛИ.

Руки-ноги целы, на свитере со стороны груди две аккуратные дырки. Бронежилет на месте. Грудь болит – это понятно, но почему так болит голова? Получается, что сначала траванули, потом для верности пару раз пометили грудь. А почему не голову, одного раза хватило бы? У приемщика теперь три глаза, с ним все логично. Только зачем его-то? Вот уж кто действительно был тем, кто есть на самом деле. Смотрю на себя в зеркало, все на месте: и парик, и усы-бородка. Все на месте, хотя и изрядно растрепано. Они меня головой по полу волокли или как? ВСЕ НАКРЫЛОСЬ МЕДНЫМ ТАЗИКОМ!.. Теперь надо сваливать из этого городишки. Очень быстро и очень тихо. Что ж, теперь Счетовод и посчитает, и введет-выведет. Ладно, будем разбираться. Но сначала – надо сваливать.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В БУЛЭН

Прошло полгода.

Отдых мой затянулся. Работы не было. Счетовод, похоже, запамятовал, что я есть, и что я не могу не есть. Отложенные для такого именно случая скромные средства нескромно стали заканчиваться. На халтурки мне никто разрешения не давал, да и не предлагал. Дорогих постоянных клиентов у меня нет, да и не было никогда. Похоже, что и не будет… А Счетовод – молчит. Хотя – нет, не молчит, сейчас говорить будет. Мелодия, что заиграла в телефоне, настроена только на его номер.

- Есть разговор. Адрес знаешь. Через полчаса.

Вот так, в этом весь Счетовод. Ни привета, ни как поживаешь… А может, я вообще у черта на рогах. И ведь знает же откуда-то! Своевременно, да как кстати-то. А все почему? Скучно стало. Никто по морде ударить не пытается, по затылку не бьет, не стреляют, как по мишени в тире. Это ли ЖИЗНЬ? Нет! Это – не жизнь!

Жизнь – это когда тебя не пускают туда, куда тебе очень надо. Ты приходишь, получаешь отказ, и… руки твои развязаны.

Жизнь – это когда тебя не понимают. Когда ты общаешься вежливо, речь твоя корректна, но тебе грубят, и… у тебя появляется свобода действий.

Жигуленок приветливо мигнул подфарниками, с удовольствием, как мне показалось, рыкнул мотором – поехали. Ехали мы минут пятнадцать, я традиционно мурлыкал песенку «Мы едем-едем-едем…», никто за мной не следил. Если бы я знал, что еду на встречу с такими неприятностями, если бы я знал… Но об этом я даже не думал, ехал туда, где мне дадут работу, которую я привык делать. Ехал для того, чтобы мне поручили дело, с которым я справлюсь как никто другой. Знал бы – не ехал. Все, что угодно. Ключи от машины потерял бы и в течение часа не смог бы их найти. Новая резина лопнула, при чем одновременно на всех четырех колесах. Бензин вытек из пробитого бака… Да мало ли…

Меня абсолютно не насторожило, что калитка ажурной ограды гостеприимно открыта, не слышно дружелюбного ворчания ризеншнауцера Счетовода. Я шагнул во двор и не торопясь зашагал к дому. Видимо, кто-то все же есть там наверху, над нами. Удержал меня этот кто-то от желания войти на крыльцо и зайти в дом. Я присел на лавочку в трех метрах от входа, закурил и, молча, стал размышлять о том, что может меня ожидать там, внутри. Одно из двух. Либо меня там уже не ждут, либо… кому-то очень хочется, что бы я туда вошел. По принципу старой детской сказки, в которой «…зашел добрый молодец в избушку с добрыми намерениями, там ему и… назвезденили по-доброму, по-молодецки…». Примерно так, не перечитывал давно уже.

Пригляделся – за неплотно прикрытой дверью веранды виднелись задние лапы ризена-штуцера-маузера Кеши, любимца Сереги. Кеша не мог так по-фигически относиться к своим обязанностям. Это на идущего за воротами он не стал бы реагировать, а на вошедшего, да без согласования с ним… У наглеца давно уже был бы реальный шанс узнать про клочки и закоулочки. Был бы, если бы… Жалко песика, симпатяга… был. От дороги послышался шум мотора подъехавшей машины, второй машины, третьей… Один Кеша на веранде, второй Кеша на лавочке с сигареткой, третий Кеша (он же подполковник милиции Иннокентий Степанович Лазорев) – где? А за ажурным забором. Где в полной готовности лихая кавалерия из числа краевого ОМОНа ожидает команды, а Степаныч команду отчего-то не отдает. Ладно, будем считать, что встреча старых друзей-одноклассников состоялась. Неправильная встреча, но теперь уж какая есть. Когда-то, давно уже это было, мы все трое учились в одном классе, много чего делали вместе: и дрались, и в армии служили, одно время даже работали вместе. Давненько не собирались все вместе. По двое – встречались, а втроем – больше года уже прошло. Последний день рождения я отмечал в одиночестве.

- Здорово! Ты здесь мимо проезжал или меня ожидаючи? – задал вопрос друг детства, с любопытством разглядывая меня.

- Мимо проезжал. Смотрю, калитка открыта, тезки не видно и не слышно. Заглянул, хотел на рыбалку Серегу соблазнить. Дошел до лавочки, а ноги дальше не хотят идти. Дай, думаю, посижу, покурю. А тут ты на лихом коне, и с группой поддержки. Зайди, глянь чего там… После всех иных – первым будешь. Кешу только не раздави на входе, вроде он лежит за дверью. Да под ноги смотри, а то потом точно на меня спишут. А я еще одну выкурю.

- Алексей, возьми с собой кейс, – крикнул Лазорев ожидавшим за воротами.

Дождавшись молодого парня с кейсом, он пошел с ним к дому. Минут через пять Лазорев вышел на крыльцо, закурил и выжидательно уставился на меня. Пожав плечами, я поднялся и направился к нему.

- Мне не понятно одно, почему Кешка на веранде? Не правильно это. По всему во дворе он должен быть. А в целом… Серега, жена, дочь – всем по пуле, и Кеше тоже. Картинка на первый взгляд такая. Сидят они рядком на диванчике, за столиком, с горячим чаем, вареньем и прочими вкусностями, на какие Елена мастерица была. Ждали они кого-то своего, или дождались… Скажи, мил друг, не тебя ли?

- Ладно, все едино узнаешь. Минут сорок назад Сергей позвонил мне, назначил встречу. Я так думаю, что работку хотел подкинуть. Встреча должна была состояться через тридцать минут. Те, кто всю эту постановку провернул, считали, что вы подъедете и меня застанете либо в доме, либо на крыльце при отходе. Или я неправильно ехал, или вы… Я – вот он. В доме не был полгода. С Серегой даже не перезванивались. После провала в Северном работу делали другие, мне было указано не высовываться, ждать. А я человек покладистый, с кем положат, с тем и лежу, стало быть. Не моя это работа, Иннокентий Степанович, не м-о-я.

- Ты, Кеша, успокойся. Я тебя даже в свидетели определять не стану. При нынешнем течении снизу вверх знающие люди тебя скоренько определят в подозреваемые, а там и обвинение предъявят. В теперешнем обличии тебя только я и знаю. Проходил мимо гражданин, услышал непонятное что, засомневался, позвонил… Так и запишем. В дом он не заходил… И ты сейчас подпишешь листок, и мимо пойдешь. Не качай головушкой, ты это умеешь. Тихо пойдешь. А мы начнем шибуршилками шуршать. Далеко не убегай. Где живешь, там и найду к вечеру.

А действительно, чем я мог сейчас помочь Счетоводу, что бы при этом не сделать себе АЙ-ЯЙ? Ладно, вечер не мудрее утра, он – информативнее. Вот и подождем вечера.

 Отступление

За ворота войсковой части, где мы отслужили почти два года, нас вывезли в закрытом фургоне. Полчаса до аэродрома, три часа на самолете, еще полчаса в опять же закрытом автомобиле. Таких Центров, как этот, куда нас привезли, в СССР было немного. Все лето Серега, Кеша и Кеша, как нас все привыкли звать, честно потели, пытаясь делать все, что от нас требовали инструктора. Требовали не так уж и много. До ума доводили то, что у нас хорошо получалось до службы в Армии, закрепилось во время службы и, по мнению интересного дядечки в строгом костюме из одной имевших место в то время интересных служб, обязательно будет востребовано в самое ближайшее время.

В самом начале сентября мы съездили в отпуск домой, ровно на десять суток. Три года в военном училище. Выдержали на характере, отступать ведь не привыкли. Несколько увлекательных вояжей было за время учебы. Но все самое интересное нам было обещано после службы. Убедительно так обещано. И нам верилось, что все будет именно так, как обещают, и к чему готовят. Мы стреляли из всего, что может стрелять. Делали своими руками это «что может стрелять». Причинить смерть противнику можно разными способами, в том числе и совсем без оружия. Но при условии, что сам ты являешься этим оружием. Инструктора были хорошие, умелистые и знающие. А уметь и знать надо было многое. Времени на обучение – в обрез. Иногда, но значительно чаще других курсантов, мы ездили домой. Пусть на два-три дня, но домой. Отцы, сами люди служивые, они и вопросов не задавали, а матери вздыхали, но потихоньку, да и времена тогда были – молчком, молчком.

Первым из нас Серега женился, потом Лазорев (он первым развелся). У меня не складывалось долго. Причин к этому было много. Серега вел оседлый образ и жизни, и службы – когда-то неудачно приземлился, да нога не так срослась. Вот его в аналитики и определили. Иннокентий Степанович допустил неосторожность и несдержанность в общении с одним поганцем из бывших номенклатурщиков. Последствий от словес могло и не быть, но.… Этот бывший считал, что умеет махать руками и ногами. Он НЕ знал, что Лазорев этим умением живет, и благодаря ЭТОМУ умению – ЖИВ. Бывший махнул раз, да промахнулся, к своему глубочайшему удивлению. А Кеша, когда понял, что его намериваются банально избить, тоже в ответ махнул. Кегельбан не получился, хотя бывший шариком сложился. Для полета не хватило пространства, траектория была короткой – только до ближайшей стены. Времена в некогда могучей стране наступили смутные. Служба потихоньку претерпевала изменения. Власть пригребали «бывшие». Ушли Степаныча тихо-тихо. Но хитро ушли – в уголовный розыск, да еще с очередным званием, с должностью. Служит-работает, друзей не забывает. Интересна история появления у него фамилии. Матушка Сергея его родила без мужа, не состоялся муж. Родила у родителей, в деревне, во время сенокоса, как потом говорила: «…среди цветов лазоревых». Вот и фамилию ему определила при регистрации – ЛАЗОРЕВ.

Ну, а мне в 2000 году оформили выслугу, дали за выслугу. И продолжил я «оказывать услуги». Серега эти услуги и регулировал. Кеша Лазорев знал-догадывался, но не лез. Не пересекались мы никак, не портил я ему показатели. Клиентура не та.

Где протекло? Да так, что Серегу смыло? КТО?

* * *

Ого! Замыслился я… Судя по всему, сейчас Лазорев заявится. Чайник, НА ПЛИТУ!

Квартира, в которой я сейчас обитал, была дана, что называется «За выслугу». Две комнаты, просторная прихожая, уютная кухня. Все обставлено, не супер, но… Привык я здесь. Отсюда уезжал, сюда возвращался. Родители дослуживали на югах, там и остались пенсионерить в уютном домике недалеко от моря. К тому, что рядом нет сына, относились спокойно, можно сказать «философически». Сможет – приедет. Позвонил, значит жив. А здоров, не здоров… все равно не скажет, и из-за расстояния – не видно. Жена ушла тихо и давно. Выдержала пять лет, сейчас живет в спокойствии и достатке, к тому же далеко. Городок, где мы последний десяток лет обретались – тихий, спокойный, по-сибирски приветливый. Мы здесь объявились не одновременно, но закрепились основательно. Поручения я выполнял не такие уж и хлопотные, иногда доставалось, не без этого. Но возвращался всегда своими ногами. Служба платила неплохо. Иногда случался и левый приработок, когда в руки попадала совсем уж неучтенка. Грех оставлять на растерзание то, о чем мало кто знает. Достаток свой я не выставлял на всеобщее обозрение, и поэтому заподозрить меня в «оборзении» было затруднительно.

Капитальный прокол и оглушительный провал случился лишь единожды, в Северном. Ребята, что заканчивали не доделанную мной работу, перестарались. Не успевали они, выход из патовой ситуации был один – стрелять. Они и начали стрелять. Куча жмуров, и все качественные, неразговорчивые. Причем каждый из пяти мог ЗНАТЬ. Они просто обязаны были знать, кто слил информацию обо мне. Этот кто-то слил и Серегу. Вроде бы все просто. Вполне возможно, что этот кто-то прекрасно был осведомлен о существовании нашей троицы. Если это так, то кто следующий? Хотя… следующий был только один – Лазорев. Меня ведь разжевали и выплюнули полгода тому, в Северном.

Чайник вскипел. Пора к столу. Во двор въехала машина Степаныча. Вовремя. А вот и он, персонально, и без охраны.

- Ну? Где говорить будем?

Лазорев выглядел устало. Похоже, что в последнее время дела вымотали его, да и сегодняшнее происшествие не могло не сказаться на выносливом, в общем-то, товарище.

- Пошли на кухню, чай готов.

- В целом, дела такие, – проговорил со вздохом Степаныч. – Сейчас попьем твоего чайку и смотаемся к Счетоводу. Не все мне понятно. Надо, чтобы ты свежим глазом все увидел. Там только осмотр сделали, ничего не трогали, все на своих местах. Да, мэн один был из Службы. Шустрый. Метнулся по комнатам, правда – ничего не лапал, по карманам не пихал. Кто б ему чего такого позволил. Всякого я повидал, Кеша. Но сейчас – просто в толк не возьму. Все неправильно. Серега впустил человека, сел с семьей пить чай с ним. Вместо конфет, этот некто угостил хозяев из пистолета – каждому по пуле, на выходе еще одной пулей свалил Кешку и спокойно ушел. А ты – наоборот, в дом входить не стал и, соответственно – петлю на себя не дал накинуть. Расчет был на того, с кем у хозяина была договоренность на встречу, именно на это время, и не факт, что на тебя капкан ставили. Ты ж у нас, вроде как, померши полгода тому? Так?

- Ты прав, Степаныч, надо глянуть. Меня самого сомнения берут. Свербит, но определенности – пока нет. Поехали.

Через двадцать минут мы были на месте.

Лазорев ключом открыл калитку, мы прошли к дому. Затем он снял печати и открыл входные двери.

- Входи первым и смотри внимательно, начиная с веранды.

Первое, что бросилось в глаза при входе в просторный коридор, было то, что в самом низу, на обувной полке гардероба, стояла пара новеньких, неодеванных олочей. Симпатичные женские олочи из оленьей замши, расшитые красивым орнаментом.

- Степаныч, смотри, знакомое изделие? Я думаю, что дальше можно не смотреть, – сказал я, и пошел на улицу.

Присел на лавочку, закурил и стал ждать, когда рядом примостится Лазорев. Смотреть и обсуждать, действительно, было нечего. Такие олочи мы видели всего один раз, но – мы видели, как и кто их делал.

 п. Ойба, Дальний Восток, 1990 год.

После выполнения очередного задания, наша группа получила неделю абсолютного отпуска. Но при этом отпуск нужно было провести вдалеке от людского общества, то есть там, где нас никто не увидит, и не будет искать. В нашей группе был парень – Якут. У него и имя, и фамилия были, но все звали просто – Якут. И был он таковым по роду-племени, от рождения, стало быть. Он и предложил нам всем навестить его родные места, порыбачить, у костра повялиться. Руководство предложение это одобрило. Да и командировка тогда у нас было примерно в тех местах, всего около трехсот километров. Нам дали УАЗик – таблетку, загрузили все необходимое, и к концу дня мы оказались там, где «телята не пасутся даже под присмотром всем известного Макара».

На нас обратили внимания ровно столько, что бы понять – приехали «туристы, однако…». Мы даже из машины не выгружались, к нам подсел брат Якута, и компания покатила дальше. В километрах десяти от поселка свернули к берегу реки и стали разбивать временный лагерь. Место, где мы остановились, было выбрано не случайно. По всем приметам, здесь была рыбацкая стоянка. Сухие площадки для палаток, костровище, аккуратный столик с лавками, навес из досок. Отдохнули и впрямь здорово. Но главное, Якут познакомил нас с семьей. Нас тогда поразила сноровка, с которой сестра Якута делала женскую летнюю обувь – олочи, их красота и своеобразие.

 2005 год.

Якут… След четкий, яркий. Как же ты, братец, прокололся? Интересно, где мы тебе дорогу перешли? Вроде свой был. Чей же ты теперь? Вопросов много, но многое становится понятным. А главное – есть след.

- Степаныч, у нас не так много времени, – сказал я Лазореву. – Если он уверен, что остался только ты, вариантов не так и много. Тряхни учеты, вытащи о Якуте все, что можно. Я попробую связаться с куратором, поискать через него. Якут был одним из любимчиков того, «Бывшего», который тебя в милиционера перекрестил. Говорят, что шустрик сейчас в вольном бизнесе. Проверь и его. Свяжемся через сутки. Себя побереги.

- Одно радует, – ответил Степаныч, – То, что Якут – любитель работать накоротке. Лишь бы не сменил привычки. А так мне он глаза не отведет. О себе позаботься. Если в Северном – его работа, то там он убирал не тебя, а того, кто шел по следу и был близко. А близко был ты, но в другом обличии. В Службу не суйся. Не нравится мне тот мэн, шустрый и скользкий. Куратор – проверенный, и его предупреди.

Пока я ехал домой, мне подумалось, что действительно Якут появился вовремя в доме Счетовода. Сразу, после нашего разговора. Значит, он знал, кто должен прийти. Хотя – нет. Я ведь ни слова не сказал, говорил только Серега. Но теперь, если в этом как-то или кто-то из Службы замешан, вычислить везучего визитера будет не так уж и сложно. Вывод – из квартиры надо уходить, и в темпе, в очень быстром темпе. Квартиру на контроль, самому – на запасную, через Куратора. Заодно и его проверим на лояльность.

Несмотря на то, что шел второй час ночи, Куратор к месту встречи на набережной приехал довольно быстро. Прижав палец к губам, он подошел к машине, достал из кармана сканер и включил его. Через минуту, удовлетворенно кивнув, первый начал разговор. Сообщение выслушал достаточно спокойно, без видимой тревоги. Но напряженность я почувствовал сразу. Оказалось, что о происшедшем он уже знал, его заинтересовало то, что нам с Лазоревым удалось установить. Задав несколько вопросов, Куратор достал из кармана ключи и назвал адрес моей временной квартиры. Что ж, если меня там накроют, будет, кому задать несколько вопросов на тему: Кому? Для чего? Почему? Если еще будет тот, кто сможет эти вопросы задавать.

Мое временное жилье представляло собой однокомнатную квартиру практически в центре города. Все скромно, в меру комфортно. В холодильнике необходимый минимум, телефона нет. Второй этаж, что не так плохо. Можно при большой необходимости и сигануть на улицу. А может, и не придется. Мрачно. Ладно, утро наступит – будет видно, куда шагать дальше.

* * *

Утро наступило, но при этом проблем и вопросов меньше не стало. Куратор принес такие вести, от которых мои короткие, темные с сединой волосы изобразили не свойственную им прическу.

Якут около пяти лет назад из Службы ушел на вольные хлеба. Теперь он обретался в службе безопасности господина Седова. Этот господин и был тем «бывшим мэном». Интересы Седова были обращены на лес, золото и ископаемые, которые полезны, нужны и редки. Сам Седов, как и положено барину, жил в столице, осуществлял и руководил, накапливал и множил. Якут с командой единомышленников и, соответственно, подельников, присматривал, досматривал и исполнял. Все правильно. Страна большая, ресурсов много, желающих стать собственниками тоже хватает. Но! Есть одно НО! На всех – не делится. То, что произошло полгода тому назад в Северном, и было связано с разработкой Седова. Но в том конкретном случае разрабатывался дружный коллектив под названием «ХЭГЛЭН». Компания с гордым звездным именем занималась транспортировкой леса. Но вместе с лесом уходили большие партии самородного золота, уходили из страны навсегда, и уходили тихо. Денежки валютные ложились на счет, исполнители получали свою долю, потом приплачивали кому надо, и спиралька вилась дальше. Вот эту-то компанию и нужно было мне тихонечко опросить, задать несколько вопросов. Основной вопрос, был один: «Кто ХОЗЯИН?». Ребятки определенно знали ответ, но я спросить не успел – не дошел, а те, кто пришел после меня… У ребят видимо другого выхода не было. В результате – пять молчунов, документы отражают только деятельность погасшего «ХЭГЛЭН» (на языке некоторых народностей Восточной Сибири и Дальнего Востока это слово означает – самая яркая ЗВЕЗДА на небе). Вот и дозвездились.

- Послушайте, – обратился я к куратору. – О проведении операции в Северном знал определенный круг. Все, что там произошло, в результате означает только одно – об операции знал и Седов. С опозданием, но он успел среагировать. Единственное, чего он знать не мог – это то, что у меня была группа. Решение об отправке со мной группы поддержки принимали два человека, Первый и Счетовод. Об операции знали еще трое. Выходит, что… Скотство выходит…

- Тебя сейчас все равно не удержать. То, что пойдешь за скальпами – ежику понятно. Район определен, главные лица тоже. Подготовь, что тебе будет нужно от Службы. Одно я тебе могу сказать уже сейчас – Седова сразу не трогай, потом…

Потом так потом, куда он денется. Я его, гада, теперь по всему шарику гонять буду, денег на это много не надо. Что же, надо продумать, как провести экскурсию в район Дальнего Востока. Места там красивые, с детства знакомые. Родители одно время служили в тех краях. А что, если подумать, то может неплохо получиться. По крайней мере, есть за что зацепиться. От областного центра – 650 километров по относительно хорошей дороге, и места там обжитые. А вот оттуда, по чащобе дальневосточной, «мы уйдем в тайгу, в тишину снегов…». Просчитать такое движение будет сложно, тем более, если от места моего теперешнего нахождения меня не зацепят изначально. Сотня километров по тайге, в летний период – вполне решаемая задача. Это все-таки не Африка или Южная Америка, и не Кампучия. От Службы и надо-то не так много. Первым делом понадобится охотничий билет с давним сроком, лицензия на нарезное охотничье оружие, вездеход отечественный с хитрым движком и прочими неожиданностями. Может, напарника себе подобрать, есть на примете один. А что, оформят ему отпуск по семейным, а обстоятельства для нескучного времяпровождения ему будут, и впечатления незабываемые – тоже.

Места там чудные. Глухомань, природа хранит там столько, что хватило бы не одному государству. От райцентра на восток и на север на двести – триста километров ни одного жилья. Цивилизация представлена, судя по данным Службы, махновцами вроде Якута. Для них вообще проблемы передвижения нет. Куда машина не дойдет, туда домчит стальная птица, вернее – стрекоза стальная, именуемая вертолетом. Площадку в тайге для высадки людей и разгрузки найти не так сложно. Зимой туда и снегоходы можно перебросить. Дизель, горючка, продукты. Хорошо ребята устроились. Деньги – связи – деньги – большие деньги. На каком-то первоначальном этапе – безнаказанность, а далее, соответственно, – вседозволенность.

Что у них там есть? Два-три черных прииска. С людьми может быть по-разному, от пяти до пятнадцати человек на каждом. Люди проверенные, свои, есть что терять, и поэтому – будут биться, как за свое. Мужики таежные, а это вам не городские неженки. Если к тому же еще кое-какая подготовка имеется, придется работать серьезно. Да, одного с собой точно придется брать, а может и двоих. До недавнего времени места там были закрытые, привыкли к чужакам относиться с подозрением. Основной версией будет то, что мы, представители туристической фирмы, прорабатываем возможность организации маршрутов для желающих хлебнуть экзотического экстрима. Уйдем в тайгу, две – три недели искать точно никто не будет. А если точкой выхода определим селение, расположенное в направлении «цивилизации», заинтересованные будут ждать решения наших туристических боссов «быть, али не быть».

Есть еще один вариант – работать двумя группами по два человека. Но его и рассматривать нет смысла. Делать надо все самому. Очень большой риск провалить дело, так как работать придется «вслепую», на большом таежном пространстве, возможно – без связи. Сложности возникнут неминуемо, и очень быстро. Вторую группу надо будет напустить на фирмочку, которая пристраивает золотишко в необработанные бревнышки и отправляет за рубежи необъятной и непонятной. Но – после основной задачи. На те неприятности, которые возникнут у копателей, Якут отреагирует обязательно, но он будет опаздывать, а в тайге хозяин – ЭХЕ (медведь), а ЗАКОН – ТАЙГА. Вот и все следствие, и весь БАЗАР. То, что останется после набега, очень быстро разберут хищные представители лесной живности. А кто останется – так если у них мозги в черепушках есть, очень быстро постараются забыть дорогу в эти места. У сообразительных людей мышечная память очень хорошая.

* * *

Начало лета. Раннее утро. Лучик солнца в окно, щебет воробьев и гульканье голубей вместо будильника. Городская поэзия. Звонок в дверь – обыденность, но ожидаемая. Повтор звонка, но уже кодовый. Выпрыгивать в окно нет необходимости, свой пришел, чевой-то принес.

- Как спалось? Пойдем на кухню, чайку крепенького душа просит. Всю ночь лопатить пришлось, – усталым голосом произнес Куратор.

- И выспался, и кой-чего домыслил.

- Это хорошо. Сейчас соединим в одно целое, работать придется с листа, и очень быстро. Экспромты будешь рисовать на месте.

Пока я колдовал с чайником, Куратор начал излагать новости.

- Есть данные со спутника по району, который нас интересует. Признаки жилья отмечены в трех точках. Два – на речушке под названием Кочокту, расстояние между ними около восьми километров. Здесь, – он показал на карте, – есть тропа, по которой можно пройти из распадка в распадок. Вот здесь имеется еще одна тропа в другой распадок, и ведет она к третьей стоянке на берегу другой милой речки с названием Биракан – всего шесть километров. Эта тропа пересекает площадку, с которой вчера взлетела вертушка. Расстояния между тремя точками комфортные, места тихие. Очень удачно дали вчера задание по объектам. Ничего более интересного в радиусе пятидесяти километров здесь больше нет. Излагай, что намыслил.

- Идти надо вдвоем, лучше с Филином, он сейчас не в деле, так что прогулке рад будет. Пойдем открыто, как представители туристической фирмы. От областного центра на УАЗе часов за десять будем в районе. Остановимся в поселке Булэн. Я эти места немного знаю – отец там служил, может кого из друзей детства встречу. Осмотримся, таежное оружие приобретем, пристреляем. Дальше, якобы на изучение маршрута, на лодке с мотором по Туксачу уйдем до устья Умигдэ. Если все пройдет удачно, то до места останется всего пятьдесят километров, за двое суток управимся. Там сейчас самое начало сезона. Если кто туда и прилетал, то либо с проверкой, либо продуктов подкинуть. Намыть много еще не могли, грунт еще толком не оттаял. Судя по всему, большими объемами они рисковать не будут, возят небольшими партиями. Проверяют не чаще, чем раз в десять дней. На все про все у нас есть неделя. Пойдет, как надо – успеем приготовиться и встретить. Вернемся налегке, обратным маршрутом.

- Хорошо. Филин сегодня будет здесь, введешь его в курс дела. Завтра по-тихому улетите из Новосибирска, там есть прямой рейс. Документы принесет Филин, обговорите с ним легенду. На месте в аэропорту вас встретят, передадут машину и снаряжение. Оружие и документы на него вам приготовят. Будет лучше, если вы приедете со своим. Это оружие никто не сможет отследить. В райцентре прикупите по необходимости, что будет недоставать. Одно плохо. Все это похоже на мешок. Чем дальше «влез», тем труднее «вылез». Пойдет что враздрай – перехватить могут. На всякий случай будем иметь в виду ваше возвращение вертушкой с аэродрома Булэн. Там, в тайге, в часе лета, есть несколько подходящих для посадки мест. Маячок у вас будет, просигналите. Посадим группу на сухой паек – вытащат быстро. Но это – крайний случай. Служба свои уши показать не должна.

Куратор попрощался и ушел. А я сел к столу, изучать карту и снимки, полученные со спутника. Оперативно и четко. Информация полнейшая. Видно и людей, и некоторые мелкие детали ландшафта. Полдня на путь против течения по реке в лодке и на то, чтобы уйти от большой реки, спрятать лодку и встать на ночлег. Пятьдесят километров по тайге за два дня – реально. Вся карта с маршрутом будет в навигаторе, по тайге звери ходят, и человек пройдет – опыт есть. Еще два дня на то, что бы разобраться с копателями, и сутки – на подготовку к встрече с Якутом. Конечно, было б идеальным обойтись без лишней стрельбы.

Учитывая то, что к вечеру прибудет Филин, я решил приготовить дружеский обед.

Воспоминания накатили сами собой. Просто память вытащила из тайничка некие жизненные сюжеты далекого детства. Детство…

Отец проходил военную службу на Дальнем Востоке. В небольшом гарнизоне работы для офицерских жен практически не было, и мама настояла, чтобы мы с нею жили в районном центре, а отец приезжал бы к нам в свободное от дежурств время. Так оно и было. Неделю дежурная смена, три-четыре дня отдыха и снова – на дежурство. И так три года. Мама работала в школе, я учился, в свободное время – искал развлечений. Занятия спортом – это на первом месте. Сколько себя помню – каждый день нагрузки. И мне это нравилось. И Сереге, и Кешке… нравилось, и пригодилось. Мы родились в военном гарнизоне, воспитывались в условиях гарнизона, жили и служили «в условиях и без условий».

Со сверстниками я всегда сходился легко. Постоянно в голове рождались какие-то идеи. Даже простые игры мы умели так разнообразить, что они никогда не надоедали. За тридцать с лишним лет, что прошли с момента отъезда из поселка Булэн, там, безусловно, все изменилось. Интересно, остался кто из ребят в поселке? Какие они стали, кем? Было бы неплохо встретить кого-нибудь, да и пригодиться может.

* * *

Полностью повесть можно прочесть, скачав её с сервера (см. в начале страницы в левом верхнем углу)